Репортаж из Тувы, с музыкального фестиваля, где все смешалось: стили и направления, народы и традиции. Смешалось, и привлекло меломанов и коршунов

Добравшись до фестивальной поляны Устуу-Хурээ, мы осматриваемся вокруг: мимо ходят люди со странными предметами в волосах и голографическими очками, на небольшой деревянной сцене играют народные мелодии. Первое впечатление — типичное для новичков: силен этнический компонент, и хипповатые ценители смогут насладиться урчащими хрипами тувинского песнопения. «Столичные» предубеждения, впрочем, быстро рассеиваются.

Фоторепортаж Максима и Яны ВОРОТОВОВЫХ

Фестиваль проходит уже в пятнадцатый раз: на берегу горной тувинской реки Чадан с 17 по 22 июля 2013 года собралось около 4 тысяч гостей и более 40 музыкальных коллективов. Изначально, в конце девяностых, фестиваль задумывался организаторами как некоммерческая площадка, открывающая возможность выступать исполнителям разных стилистических направлений и разного уровня профессионализма. Единственное условие, поставленное перед потенциальными участниками, — исполнение живой музыки без использования семплирования и фонограммы. Сейчас такая концепция позволяет соседствовать на одной сцене духовому оркестру Тувинской государственной филармонии и авангардному экспериментальному проекту «МузЭнерго», группе «Хартыга», сочетающей традиционные тувинские инструменты с саксофоном и другими духовыми, и фолк-металлистам «Шкатулочки», исполнителям славянского рока «Видов день» и виртуозам афроамериканского джаза Sun Ra Arkestra.

На Устуу-Хурээ нет предварительного отбора, нет денежных взносов, нет стилистических ограничений. Поначалу это может удивлять и даже расстраивать гостей, приехавших сюда впервые и ожидающих услышать чистую этнику и горловое пение.

Этническая музыка, как и горловое пение, здесь звучат, однако они растворены в многообразии музыкальных жанров. Спустя несколько дней начинаешь чувствовать и понимать, что в таком разнообразии стилистик вовсе нет хаоса, а фестиваль и его концепция — не неуклюжая какофония жанров, ритмов и этнических направлений, а своеобразный манифест гармоничности живого исполнения. «В тувинской и афроамериканской музыке много общего, — рассказывают исполнители из Sun Ra Arkestra. — Хамммм... На одной ноте тянут в церкви люди в нашей стране во время молитвы. И такое же протяжное пение на одной ноте слышишь у тувинских исполнителей, которые задействуют те же самые горловые мышцы. Для обеих традиций характерно вибрирующее протяжное гудение (drone), характерны элементы спиритуализма. А звуки реки в Чадане очень похожи на звуки реки в Филадельфии. Только здесь вы можете ее слышать, а в Филадельфии, увы, голос реки заглушают машины». Устуу-Хурээ невозможно прочувствовать без глубинной близости к природе. Над фестивальной поляной целыми днями кружат коршуны, выискивая шальную добычу и похищая пирожки у заслушавшегося зрителя, а по утрам они пробуждают лес и реку своей собственной музыкой: их пение на рассвете чем-то напоминает плачущее ржание лошади. Победитель фестиваля в номинации сольное исполнение, японка Аяко Такано, свою музыку в буквальном смысле слова выстраивает из голосов природы, вплетая звукоподражания животным и птицам в горловое пение.

Устуу-Хурээ уникален для России и в другом отношении: некоммерческий по своей сути (поставить палатку стоит 50 рублей, дешевая столовая под открытым небом), в отличие от близкого ему по духу, но коммерческого «Мира Сибири», не привязанный к выступлениям хедлайнеров, как, например, «Дикая мята», поддерживающий малоизвестных музыкантов и направленный на возрождение духовной традиции. «То, что мы делаем, — вне политики, — говорит директор Устуу-Хурээ Игорь Дулуш на открытии, — но это политика». Политика хотя бы потому, что фестиваль сделал возможным возрождение древнего буддистского храма в Даа-кожууне: деньги на него давали в том числе и посетители фестиваля. Храм уникален: он единственный на территории России, архитектурно похожий на религиозные строения Тибета. Построен в начале XX века, в 1937 году разрушен, однако и в запретные на религию годы продолжал быть местом притяжения для буддистов. «Мне было 10 лет, это были 1970-е годы, когда вместе с дедом мы приезжали на лошадях в этот храм через перевал Хондергей, — рассказывает тувинец Сат Мижит-Доржу. — Боялись, но приезжали и молились. Тайком». В 2012-м, в год Дракона, завершили строительство нового храма, точной копии разрушенного, и освятили его. В 2013-м освятили культовое сооружение субурган, построенное в честь богини Сарасвати, и провели традиционное шествие Хороо под предводительством деревянного зеленого коня — покровителя людей искусства: кузнецов, танцоров, музыкантов, художников... Павел Чесноков, член оргкомитета и ответственный за электрику на фестивале, рассказывает о том, как строили субурган: «Строили — сами, красили — тоже сами. Буквально в последний момент докрашивали. Уже церемония шествия видна на горизонте, а субурган еще недокрашен — и мы быстрее, быстрее! До сих пор краску с рук не было времени смыть, посмотрите. Но главное — каким-то чудом мы все же успели доделать и докрасить».

В этом малообъяснимом «каким-то чудом», в хаосе, который гармоничен, в открытости людей и есть сама суть Устуу-Хурээ, где концерты на большой сцене перемежаются ночными джемами на малой сцене и около костров, где помимо музыки зажигают шаманские костры и проводят конные скачки, где музыканты открыты к общению и готовы в свободное время беседовать с гостями о том, что звук си-бемоль, согласно самому Пифагору, — это вибрирующая основа нашей планеты.