В ТИГИ готовится к печати сборник рассказов монгольского писателя «Ноолгай». Но известен он не только как литератор, хотя его произведения переведены на русский, английский, французский, испанский, китайский, арабский, японский, корейский, вьетнамский, болгарский, литовский и казахский языки. Дашням — директор Монгольской академии традиций, президент гуманитарной академии, ответственный секретарь журнала «Наука и жизнь», заслуженный деятель культуры Монголии, почетный гражданин г. Улан-Батора. Как руководитель двух академических учреждений он делает многое для развития контактов с российской наукой и фактически лично опекает студентов, аспирантов, соискателей степеней кандидатов и докторов наук из нашей республики. В эти дни ему исполняется 70 лет. И это прекрасный повод познакомить читателя с его литературным творчеством.

ПОМИНОВЕНИЕ

Они сидели и выпивали.

— Друзья, ну что теперь поделаешь! Раз уж так получилось, то давайте поднимем за упокой души Вана! Благословим его словами «Пусть будет прославленным, пусть счастливо живет!». Говорят же, мужчина знамя держит и телят пасет. Кто знает, у Вана то ли время подошло, то ли еще что-то произошло, кто знает. Как говорится, все имеет причину, лук имеет наконечник! Если жалко, то давайте пожалеем, а если подумаем «зря ушел!», то так и подумаем! В любом случае надо выпить, дело ведь не завершается одной стопочкой! — когда он так закончил свою речь, одним было непонятно, о чем идет речь, а другие и не хотели разгадывать.

Самое важное — это то, что стопочку-то надо было освободить от содержимого. Поэтому со всех сторон начали поддерживать: «Да, да! Понятно! Так и есть! Согласны!». Выпили. В вагончик забежал запыхавшийся бригадир и спросил:

— Что это вы отмечаете? Дела бригады-то очень плохи. Давайте, собирайтесь и — работать! А ну-ка налейте-ка мне тоже!

Ему налили, но один из выпивох не удержался от нравоучения.

— Ладно, ладно, сейчас пойдем! Хотя до работы ли, когда нас оставил Ван? Подумай, придет время, и твой час пробьет! Приходить, умирать — это ведь заведено природой.

В вагончике на пару минут воцарилась тишина, как на свадьбе после первого тоста, когда спиртное еще не развязало языки. Но через некоторое время начались шутки, шумные разговоры о том, о сем, а когда один из них предложил: «Давайте посвятим песню Вану», другой затянул красивым величавым голосом «Юнден Гогоо», а следом и остальные присоединились к нему дружным хором.

С шагами гордыми, свободными,

С косами простертыми вдоль спины

Юнден гогоо Далай Вана

Таким красивым он рожден, оо, оо…

Не дал допеть до конца начальник строительства. Не дождавшись бригадира и бригады, прибежал в вагончик сам с твердым намерением устроить выволочку рабочим. А им было уже море по колено:

— О, дарга! Заходите, присаживайтесь!

— О, дарга! Наш бедняжка Ван копыта отбросил. Конечно, мы понимаем вас: каждый начальник мечтает о том, чтобы на стройке царил порядок, все крутилось и вертелось, как часовой механизм. Но мир устроен сложно, редко выходит так, как ты этого хочешь. Разве можем мы не проводить славного Вана?. Не волнуйтесь! О работе мы помним. Есть еще ведь завтрашний день. Все до одного выйдем. Поработаем и за вас, и за Вана, который ушел! Давайте выпьем до дна! Начальник, мужчина ведь и знамя держит, и телят пасет!

Начальник попытался вспомнить, кто же такой Ван, кем он у него работал и куда ушел, но на ум ничего не шло. Но судя по всему, его рабочие были не на шутку опечалены, и он успокоил себя: «Может у кого-то из них действительно случилось что-нибудь плохое?». А раз так, следовало соблюсти нормы приличия. «Невозможно перешагнуть через горе людское», — убедил он себя и с чистой совестью присоединился к коллективу.

На следующий день проводы Вана продолжились, и конца им было не видать. Спасло то, что у работяг кончились деньги. Еще через день они засучили рукава, пахали так, что наверстали отставание от графика и начали опережать его.

Бригадир был рад и сидел с довольным видом, в душе потихоньку гордясь высокими нравственными качествами своих рабочих: «Надо же, и товарища как надо проводили, и работу выполнили в срок, своим трудом выразили уважение к усопшему».

Ах, если бы начальник знал, что некто Ван не был человеком, а всего лишь одной из планет солнечной системы, и рабочие справляли тризну именно по ней, прочитав в газете, что ученые исключили ее из числа планет, поскольку подозревают отсутствие на ней твердого ядра.

Во время перекура один из работяг спросил у начитанного инициатора по­минок:

— У нашего Вана русское имя Бултэн?

Тот громко захохотал:

— Русское имя! Да еще Бултэн! Что ты несешь! Разве есть такое русское слово Бултэн? — но затем до него дошло. — Кажется, ты говоришь про Плутона. Правильно будет Pluto, а не Плутон. Научись правильно говорить!

С горных склонов повеяло весенней оттепелью, запахло ароматом луговых цветов и трав, новая дорога все простиралась вдаль, устремляясь все больше и больше вперед. Мир менялся в очередной раз…

Не изменился только Мировой Ван. Он ведь не знал, что где-то на далекой Земле высоколобые существа исключили его из числа планет и нарекли новым прекрасным именем «Звезда с хвостом». Не знал он и о том, что другие люди с обожженными весенним солнцем лицами и мозолистыми руками два дня подряд оплакивали перемену его астрономического статуса и выпили всю водку в магазине близлежащего села. Ван, как и миллионы лет до этого, продолжал свой величественный путь по Вселенной.