(Продолжение. Начало в №41 от 19 октября)

ОТШЕЛЬНИК В ОБЩЕСТВЕ ЕНОТА И ЗМЕИ

– Алдар Константинович, неужели вы решили сбежать от всех проблем в Штаты?

– Не сбежать, а творчески поработать в одиночестве. Тем более, такой случай подвернулся: мой друг Скотт Миллер (Skotto Miller), владелец ранчо в Калифорнии, уезжал на длительное время и попросил присмотреть за своим ранчо.

Согласился и решил заодно там уединиться – для творческой работы. Купил с продюсером ансамбля «Чиргилчин» Александром Бапа станок, оборудовал мастерскую. Ничего не жалели: купили материал – красное дерево, местный дуб, орех, дерево зебра, шкуры козлиные из Пакистана.

Одиннадцать месяцев жил на ранчо и делал инструменты. Сначала, вроде бы, ничего. Но потом такая тоска взяла. Жил один в огромном шикарном доме с бассейном, с домашним кинотеатром, но в Туву тянуло, как никогда. Особенно трудно было, когда дули ветры, частые гости Калифорнии. Начинал тосковать, вспоминать жену, сыновей, друзей, родных.

За продуктами ездил в деревню за семнадцать километров. До ближайшего соседа – десять километров, и только по ночам можно было видеть на горе огонек его дома. Из живых существ только енот прибегал ночью на крыльцо, а однажды днем гремучая змея приползла.

Бывало, что за десять дней ни одного человека не видел. Зато и поработал от души.

– Тувинские инструменты калифорнийского происхождения удались?

– Да. За одиннадцать месяцев сделал одиннадцать инструментов. И они зазвучали по-другому, не так, как сделанные в Туве.

Для дошпулуура красное дерево хорошо подошло, у него получился глубокий тембр, звонкий голос. Игил из ореха с декой со змеиной кожей не вышел. Тогда обтянул его сначала козлиной кожей, потом – рыбьей и добился звукового эффекта – что надо.

– Какова судьба этих экспериментальных инструментов?

– Игил красного дерева многие хотели купить, но продавать не стал, а подарил младшему сыну Анчы. Такой же игил – в США, у сына Александра Бапа. Игил из дерева зебра – у самого Александра.

На дошпулууре из ореха до сих пор играет Игорь Кошкендей, а игил из ореха принадлежит Монгун-оолу Ондару.

ШКУРА КОЗЕРОГА НА ТИГРОВОМ ДЕРЕВЕ

– А какие материалы традиционно использовались для национальных инструментов?

– Наши предки, интуитивно выбирая материалы и не умея это объяснять с научной точки зрения, вывели идеальную модель музыкального инструмента.

Лучше всего игил получается из пар ыяш – тигрового дерева – лиственницы с плотной древесиной, обтянутой кожей те чунма – козерога. Музыкальные инструменты, сделанные из этих материалов, живут столетиями.

Кожа козерога была привлекательной для мастеров прошлого тем, что хорошо переносила влажность. Козерог – дикое животное, идеально приспособленное к перепадам температуры, шкура с его спины особенно прочна. Современные мастера заменили кожу козерога козлинной.

Пробовал использовать овечью шкуру. Но, даже засыхая, она все равно оставалась мягкой, а это приводило к неустойчивости струн. Козлиная же хорошо натягивается, высохнув – держит форму, а значит – и струны.

Наши предки делали струны из волоса конского хвоста, которые без особых трудностей настраивали под свой голос. Количество волосков в одной струне – от тридцати до девяноста. Если мастер хотел добиться высокого звучания инструмента, то натягивал в струне от тридцати до шестидесяти волосков, если низкого – от шестидесяти до девяноста.

Такие волосяные струны из конского хвоста не рвались, были крепкими и прочными. Но они были хороши только для одного голоса, под который были настроены. Сейчас на сцене струны надо настраивать под разные голоса, то усиливая, то ослабляя натяжение. Если все время проделывать такое с волосяными струнами, они со временем начинают лопаться.

Кроме того, волосяные струны подходят только для климатических условий Тувы. Гастроли в другие страны для наших инструментов, сделанных по старинной технологии, стали испытанием на прочность, которое они не выдерживали. В Европе, где повышенная влажность, деревянные колки инструмента отсыревали и переставали крутиться. Да и звучание становилось глуше.

В штате Техас, где жаркий сухой климат, струна истончалась, потому что волоски в ней от пересыхания начинали лопаться по одному. На сцене во время выступления струны могли спустить, их приходилось все время натягивать.

Струны теперь уже делаем не из конского волоса, а из жилки – рыболовной лески. Такие струны долговечны и хорошо держат настрой. Еще одно новшество – металлические колковые механизмы.

ВСТАВИТЬ ШПИЛЬКУ В ПЕРВЕНЦА

– Когда вы сделали свой первый игил?

– В 1998 году. После окончания училища – с семьей, которой к тому времени обзавелся, поехал работать в Чадан – в родную музыкальную школу. Диплом – артист оркестра и преподаватель по классу игила.

И там – проблема: преподаватель – есть, игилов – нет.

Был у меня тогда свой плохонький игил. Думаю: его же сделал кто-то своими руками, почему бы мне не попробовать. Посоветоваться не с кем: старых мастеров уже не было. Ушел из жизни и известный мастер Маржымал Очурович Ондар, ученик отца.

Пришлось заниматься вандализмом – сдирать кожу с игила, чтобы заглянуть внутрь и понять, как его сделал неизвестный умелец. Жалко было, но потом опять все склеил, как было.

Разобрался и взялся за работу. Из инструментов – только маленький острый нож и восьмимиллиметровый резак. Поэтому полую часть игила выдалбливал три дня, все ладони были в волдырях. Торопился, потому что очень хотел услышать его голос.

Шкуру хорошенько вымочил, кожей инструмент обтянул и остановился – не знаю, куда струны приладить. Так торопился, что забыл просверлить дырки для их закрепления. Мысль о сверлении дырок – очень трудоемком процессе – из головы вылетела.

Что делать? Думаю, машинально что-то ем и тут вижу в прическе жены шпильки для волос. Быстренько конфисковал одну, намотал на шпильку две струны, прицепил, хорошенько приладил – готово. Начал настраивать, звучание – отличное. Обрадовался – инструмент удался. Так шпилька жены помогла закончить первый игил.

ХООМЕЙ СИНЕГО ЗАЙЦА

– Вы сохранили свой первый игил?

– Нет. Через год, когда с группой «Чиргилчин» гастролировал в Бельгии, один парень мой игил просто вымолил, измором взял. Пришлось подарить – он так просил.

Дело было так. После концерта в нашу гримерку зашел незнакомец и поздоровался по-тувински: «Экии». Мы опешили, а он продолжал: «Экии, мээн адым Рафаэль дээр» – «Здравствуйте, меня зовут Рафаэль».

«О, тывалаар сен бе?» – «О, ты говоришь по тувински?» – обрадовались мы. Ответ несколько озадачил: «Мээн ачам ажылчын аът, мен бодум богба-дыр мен» – «Мой отец – рабочая лошадь, а я – стригунок». Ничего не поняли. Где-то, бедный, не те слова и фразы выучил и пытается продемонстрировать нам знание тувинского языка?

Оказалось, что смысл тувинских слов парню очень даже понятен. Это он перед нами образно выражался, мол, его отец – простой работяга, и он такой же свой парень. Долго смеялись придуманному им выражению.

Так познакомились с музыкантом Рафаэлем (Raphael De Cock), который в то время вынашивал идею собрать группу, чтобы исполнять народные песни всего мира и для этого собирал народные музыкальные инструменты. Идею поддержали несколько его друзей-музыкантов.

Парни посмотрели наше выступление и решили тувинский фольклор тоже включить в свой репертуар. Новые друзья нас хорошо приняли, пригласили жить в дом одного из них, оттуда мы ездили гастролировать в города Европы.

Когда уезжали, ребята нас провожали. Как только поезд тронулся, вся группа побежала за ним. Поезд – быстрее, они – тоже. А мы из окон им руками машем.

Когда парни остановились, увидели под ногами мягкую игрушку – грязного зайца. Находку они посчитали знаком свыше, взяли игрушку домой, постирали, и заяц из черного стал синим. Они посмеялись такой метаморфозе и назвали свою группу по-тувински: «Кок койгун» – «Синий заяц».

Группа «Кок койгун» часто выступала, ездила на гастроли. Среди их музыкантов есть талантливый парень Саша из Белоруссии, который не видит с рождения. Саша с Рафаэлем самостоятельно научились петь хоомей и исполняли его на концертах. Дополнительно к моему первому игилу они купили тувинский инструмент чанзы, на котором Саша научился виртуозно играть.

В прошлом году Рафаэль приезжал в Туву с моим первым игилом. Внимательно осмотрел его: состояние хорошее, струны отлично держатся на шпильке жены. Попросил Рафаэля вернуть его назад, как память о первой работе. Предлагал деньги, любой самый звучный и красивый другой игил моей работы взамен старого – ни в какую, отказался.

Что делать, немного подремонтировал своего первенца, струны поменял, подтянул кое-какие детали и отдал обратно хозяину. Шпилька в игиле снова уехала в Бельгию.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ В МИРАЖЕ

– Группа «Чиргилчин» и Алдар Тамдын – неразделимы?

– Да, «Чиргилчин» много значит в моей жизни. Благодаря ей не перестаю чувствовать себя музыкантом. Начиналась группа «Чиргилчин» осенью 1995 года, когда меня и Монгун-оола Ондара наемниками взяли на гастроли группы «Шу де», которую организовала Дина Оюн.

Когда она улетала в Москву оформлять визы в Италию, дала задание – репетировать в ее квартире. Так мы с Олегом Кууларом – самородком горлового пения из села Бажын-Алаак – и сделали.

Перед отъездом обнаружили, что у наших инструментов нет чехлов. Что делать? Посмотрели по сторонам и ничего подходящего, кроме пестрых штор на окнах, не нашли. Тут же сняли шторы, завернули в них инструменты – все стало выглядеть прилично, и улетели в Москву.

В Москве Дина на свои шторы не обратила внимания, только в аэропорту Шереметьево рассмотрела нашу пеструю кучу багажа и спросила: «Какой красивый материал, откуда вы его взяли?» Признались, она сильно удивилась, но ругаться не стала, да и смысла не было – ее шторы уже летели с ней в Италию.

Одна часть артистов группы «Шу де» в лице Бориса Салчака и Олега Куулара вместе с Диной улетели в Англию на выступления, другая часть – Монгун-оол Ондар, Надежда Шойгу, Александр Бапа и я – остались их поджидать в городе Турине.

Репетировали в гостинице. Ни слова не зная по-английски и по-итальянски, на хлеб зарабатывали – выступали вечерами в дорогом ресторане. Так что жили нормально.

Как раз тогда Александр Бапа предложил нам с Монгун-оолом создать свою группу. Мы согласились.

В январе 1996 года Саша организовал запись нашего первого диска в Питере. В нем приняли участие Монгун-оол Ондар, Айдысмаа – тогда еще не Кошкендей, а Кандан – и я.

– Как родилось красивое название группы?

– Когда записывали альбом, у нас названия не было. Составили длинный список слов, но не смогли выбрать ничего подходящего и уехали домой. Название «Чиргилчин» – «Мираж, марево» выбрал из списка наш продюсер Александр Бапа. Теперь трудно представить, что наша группа могла бы называться по-другому.

В 1996 году в группе сложился семейный дуэт Игоря и Айдысмы Кошкендей, что еще больше сплотило наш маленький коллектив. С переездом в 1999 году нашего продюсера в Америку у нас начались туры по США.

В прошлом году «Чиргилчину» исполнилось пятнадцать лет. Дату отметили в начале 2012 года юбилейным концертом в Доме народного творчества. Гордимся тем, что сохранили «Чиргилчин»: как начинали вчетвером шестнадцать лет назад – Монгун-оол Ондар, Игорь и Айдысмаа Кошкендеи и я, так и остались верны друг другу.

Работая в группе и часто выезжая за рубеж, мы многому научились и узнали мир. Благодаря гастролям, выучил английский язык, теперь могу общаться без переводчика.

Шестнадцать лет творческой работы научили делать из песни и музыки настоящее произведение. Над песнями группы «Чиргилчин», кажущимися на первый взгляд простыми, даже примитивными, профессионалы-теоретики ломают головы: «Почему усложняете песни и противоречите классической теории музыки, применяете септаккорд и терции?»

Да потому что поем и играем так, как чувствуем.

– Неужели за шестнадцать лет между артистами не было ссор, не возникало желание разбежаться?

– Как можно ссориться и разбегаться, когда мы не только коллеги по сцене, но и друзья. И дети наши дружат. Когда они с нами начали выступать на сцене, зрители сами их назвали «Чиргилчин-2».

В младшем «Чиргилчине» пять мальчиков: сыновья Игоря – Айгор и Чолдуг, Дан-Хаяа – сын Монгун-оола, мои сыновья Арат и Анчы. К сожалению, девочки в составе нет: у всех нас – только сыновья.

Они исполняют тувинские народные песни и хоомей, Анчы и Айгор хорошо играют на инструментах, у них, как и положено артистам, есть костюмы, свой репертуар. За наш репертуар не берутся, для них он слишком сложный.

Когда старший «Чиргилчин» уйдет на покой, наше творчество продолжится в наших детях.

ГДЕ ЖИВУТ ИНСТРУМЕНТЫ

– Где сегодня живут ваши инструменты?

– В Тувинском национальном оркестре, Кызылском колледже искусств, в разных школах искусств республики, в Минусинске – в Красноярском краевом колледже культуры и искусства.

– Зачем минусинским студентам тувинские инструменты?

– На них играют тувинские студенты, из квартета «Экспромт-оол». Их руководитель – лауреат всероссийских и международных конкурсов Юрий Куцев – сказал: «Вы же тувинцы, давайте играть на своих инструментах». Инструменты для квартета колледж заказал у меня: игил, бызаанчы, дошпулуур, шаманский бубен и хомус.

Минусинский «Экспромт-оол» стал с успехом выступать. Недавно Юрий Куцев звонил: «Спасибо за классные инструменты. Нам нужны еще дунгур – бубен, дуюг – лошадиное копыто, кенгирге – литавры. И еще один игил».

Все перечислил и ни разу не ошибся – так хорошо знает тувинские инструменты.

– Зарубежная прописка имеется?

– По всему миру есть ученики хоомея и его поклонники, которые летом приезжают в Кызыл, покупают инструменты и увозят домой. В Европе прописались около тридцати инструментов.

В 2009 году по просьбе Музея музыкальных инструментов (Musical Instruments Museum) отправили по одному экземпляру тувинских инструментов в город Финикс, штат Аризона.

В июле 2012 года инструменты побывали в США на Международной ярмарке народных промыслов в городе Санта Фе, штат Нью-Мексико. Три дня мастера, ювелиры, кузнецы со всего мира выставляли и продавали изделия из войлока, камня, дерева, других материалов.

Сын Анчы был моим ассистентом. Нам отвели специальное место. Оформили уголок традиционной музыкальной Тувы, отвечали на вопросы гостей, играли на инструментах и рассказывали о нашей республике.

Каждый день выступали в общем концерте. Публике очень понравился хоомей сына, зрители кричали от восторга.

На праздничном параде нашу страну представляли только мы с Анчы и с флагом России гордо шли в тувинских национальных костюмах.

– В 2009 году, который был провозглашен в Туве Годом игила, много говорили о том, что инструмент должен занять почетное место в каждом доме. В чем смысл этого?

– В традиции. Раньше в юртах висели игилы и бызаанчы. Когда от малейшего движения воздуха и сквозняка струны тихо звенели, люди говорили, что это очищает жилище.

В старину верили: когда хозяин юрты играл на игиле, на звуки приходил невидимый дух местности. Значит, в это стойбище нечистая сила уже не придет, ведь дух хранит и защищает благополучие аала и его хозяев. Под такой защитой скот размножался, дети были здоровы и радостны.

Вот мы сейчас разговариваем, а эхо нашего разговора отдается в игиле, который висит на стене мастерской. Идет звуковая вибрация, прислушайтесь – игил тихо поет. Когда он поет, невидимые духи природы слушают и наслаждаются его звучанием.

Наши соседи монголы, возвращаясь к своим музыкальным истокам, начали покупать для своих домов, квартир, юрт национальный инструмент моринхуур – как реликвию.

Но некоторые не поняли, что поступают неправильно, вешая на стену сувенирный безголосый инструмент. Он должен быть живым и поющим.

Только звучащий инструмент будет радовать и распространять хорошую энергетику. Если сам не умеешь играть, просто извлекай из игила звуки, настраивай его время от времени. Как скакуна, которого надо время от времени выезжать, а если он будет только травку щипать, от его стремительности не останется и следа. Так и инструмент без рук человека потеряет свой голос.

– А у вас, Алдар Константинович, какие музыкальные инструменты занимают почетное место дома?

– Игил, бызаанчы, дошпулуур, гитара.

ОКОНЧАНИЕ – В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ.