Царская Россия начала XX века располагала разветвленным чиновничьим аппаратом, который предпочитал работать в условиях закрытости и секретности. В особенности это было характерно для государственных структур на новых имперских землях - колониальной администрации.

Не подлежит опубликованию

Все вопросы статуса, полномочий заведующего устройством русского населения и Комиссара по делам Урянхайского края регулировались Инструкцией, подписанной лично имперским министром внутренних дел гофмейстером Маклаковым. Эта Инструкция была «высочайше утвержденной», т.е. имела одобрительную резолюцию самого императора Николая II, а текст ее являлся секретным и не подлежал опубликованию. К слову добавить, любовь к секретности в те времена была особенно умопомрачительной, засекречивались даже запросы прокурора о розыске обвиняемого по уголовному делу.

Инструкция, прежде всего, определяет обязанности Комиссара по делам Урянхайского края, который должен не допускать ввоза и вывоза на территорию края оружия и боеприпасов, а также не допускать ввоза спиртных напитков китайского и монгольского происхождения. По сути, он призван был обеспечивать российскую монополию на торговлю на территории современной Тувы. В статье 13 Инструкции было сказано, что «на Комиссара по делам Урянхайского края особо возлагается обязанность вести сношения с туземным населением сего края, а также оказывать русским подданным, проживающим в пределах края, законную защиту и поддержку...».

Комиссар имел личную охрану, именовавшуюся конвоем, которая сопровождала его во всех его поездках по Урянхайскому краю. Его ближайшим помощником и заместителем был Усинский пограничный начальник.

Заведующий устройством русского населения в Урянхае, согласно статье 25 Инструкции, исполнял в крае обязанности крестьянского начальника, т.е. он был тем самым «барином», который ведал делами крестьян. В обязанности заведующего устройством входило «осуществление уступок русским переселенцам земель туземного населения края», для чего ему разрешалось «вступать в непосредственное сношение с урянхайским туземным населением». Кроме того, заведующий по сути осуществлял функцию «крестьянского банка», он имел право выдавать русским переселенцам ссуды на хозяйственное устройство. Как сказано в статье 37 Инструкции, «все потребные для ведения колонизационного дела в Урянхайском крае кредиты заведующий получает от Переселенческого управления, для чего эти кредиты переводятся в Минусинское казначейство».

Габаев правил круто, но недолго

Таким образом, в Урянхае были две крупные фигуры - Комиссар и заведующий, а, как известно, двум медведям в одной берлоге трудно ужиться. Среди них часто возникали трения и споры о границах полномочий. По Инструкции главной фигурой в колониальной администрации являлся Комиссар - все контакты заведующего устройством с имперскими органами власти шли через Комиссара или с его ведома. Но заведующий устройством русского населения Габаев грубо нарушал эти запреты и напрямую обращался к гражданским и военным властям. Комиссар Церерин, находясь в Усинском, слабо контролировал ситуацию в Урянхайском крае и в свою очередь был вынужден жаловаться Иркутскому генерал-губернатору на игнорирование Габаевым его обращений и в целом на самоуправство заведующего. Так, по словам Церерина, выполняя указание телеграммы от 1 августа 1914 года, он «неоднократно обращался к губернскому секретарю Габаеву с убедительной просьбой приостановить на время войны топографические съемочные работы в урянхайских кочевьях и не делать захватов урянхайских земель. Но на все мои просьбы Габаев или отмалчивался, или же сообщал мне заведомую неправду, что им никаких земельных захватов не делается».

Как в «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина, шумного и заносчивого градоначальника впоследствии сменяет более адекватный чиновник, в нашем случае Шкунов, и обыватели, воспрянув, переводят дух.

Тем не менее, именно «градоначальник» Габаев остался в истории основателем нашего города, который он «самоуправно зачинил» в 1914 году.