Потомственные чабаны – тысячники. Сейчас об этом, совсем еще недавнем «позорном кулацком» прошлом своих предков, молодое поколение вспоминает без страха, а говорит с гордостью и достоинством. Иная стилистика времени диктует и иные отношения между поколениями…

Яблоко от яблони… 

…Супруги Буян и Аржаана Ондары свою зимнюю стоянку перевели поближе к райцентру только в прошлом году. В семье появился четвертый ребенок. Старшая, одиннадцатилетняя Анжела – школьница, Даржэ и Алдын ходят в детский садик. Аржаана – педагог по первому образованию и психолог по второму прекрасно понимает, что детский кругозор чабанской стоянкой ограничивать нельзя, детям нужно осваивать и «большой мир». Близость к Суг-Аксы давала много преимуществ – вечером дети уже были в родной юрте, и социум всегда под рукой. Но местечко Дээрбе-Даш, где молодая семья разбила свой зимник, уже не единственная территория, принадлежащая семье. Поголовье скота на домашнем подворье приближается в двум тысячам – без новых пастбищ уже нельзя, поэтому весной перекочевывают на весенник, расположенный в местечке Ак-Бедик, летом – на летник в Манчурек. Оба супруга недавно разменяли «тридцатник» – Буяну в этом году исполнилось 34, Аржаана на год моложе мужа. Домашнее тысячное стадо Буяну досталось по наследству. Отец, знаменитый чабан совхоза имени Алдан-Маадыр Сут-Хольского района Чангаа Ондар как победитель социалистического соревнования в 1976 году получил белую монгольскую юрту. В семидесятые, когда прямой и неизменный курс партии и правительства был нацелен на «…переселение чабанов из юрт в дома» – это была небывалая, очень редкая и по-царски щедрая награда. Семья до сих пор помнит и бережно хранит отцовскую юрту, в которой родились все дети, в том числе и Буян. У отца было много и своего скота, тоже унаследованного от отца (деда Буяна) Сегбе. Вполне возможно, что в отарах тоже было не менее тысячи голов, но в советские времена об этом «позорном» обстоятельстве предпочитали помалкивать, а отару держали в горах, подальше от завистливых глаз. Награда нашла своего героя в 1976 году, а через пять лет знаменитого чабана не стало. Ушел из жизни в 41 год. Чабанский труд от зари до зари с бессонными ночами и невозможностью взять больничный лист сделали-таки свое дело. Буяну в тот год исполнилось пять лет. Кроме него в семье было еще восемь детей, трое из которых были младше его.

…Начало родословной «тысячной» линии своего рода молодым супругам удалось обнаружить только на страничке истории под названием ТНР. Тысячная отара овец и большие табуны лошадей прапрадеда Ондара Дыпыла паслись в этих же раздольных степях. Прапрадед имел четверых сыновей, трое из которых тоже имели тысячные отары овец. Во времена народных «красных обозов», когда Тувинская Народная Республика приняла решение оказать добровольную помощь воюющему с фашизмом Советскому Союзу, семья Ондаров отправила на фронт немало живого скота. В том числе и своих лучших скакунов, которые поступали в кавалерийские отряды советской армии.

– Но ведь прапрадед тоже имел своего отца – значит, корни рода уходят еще глубже в историю. К сожалению, больше нам о своих предках ничего не удалось отыскать. Но и из того, что нашли, было понятно, что семьи в роду были многодетные, очень трудолюбивые, с открытыми и щедрыми сердцами, – рассказывает Буян.

Немногословный вообще-то паренек не говорит, что гордится своим родом, но глаза! Они сияли, когда Буян показывал старое фото отца и матери на фоне той самой монгольской юрты. Кстати, этот диалог проходил под крышей уже второй монгольской юрты, которую уже сам Буян получил на республиканском празднике животноводов как чемпион «Наадыма-2007». Мама Буяна, 65-летняя Шончунмаа сыном довольна. Он у нее шестой из девяти детей. В семье есть врачи, учителя, юристы, но Буян и его брат Байлак-оол (живет в Каа-Хемском районе) выбрали потомственное дело – стали чабанами.

На Дээрбе-Даш

Местечко под зимник выбрано на редкость удачно – в седловине пологих гор, которые прикрывают стоянку со всех сторон от ветра. Впереди, насколько хватает глаз – широкая ковыльная степь, на которой пасутся отары овец. Лошади и крупный рогатый скот находят себе корм в ложбинках тех самых гор, прикрывающих от ветра белую монгольскую юрту. Кошара – из свежего кругляка, рядом – просторная территория для выгула скота и штабеля уже просохшего кизяка.

Картинка – один к одному, что на старой родительской фотографии. Молодые и счастливые родители в теплых тонах, а за ними – белая монгольская юрта, которую получил Чангаа в качестве награды за труд. Буян подтверждает мою догадку – новые юрта и кошара, действительно, стоят на тех же самых «родительских местах». Дээрбе-Даш является родовым местечком семьи, что называется, испокон веков. Да и зачем изобретать колесо, когда его когда-то уже изобрели?

Но на древнем Дээрбе-Даше явно проглядываются и признаки 21 века – юрта оснащена солнечной батареей, рядом – работяги «УАЗ», и «ГАЗ-53», в руках у каждого обитателя – по сотовому теле­фону (хорошо берут всех операторов). Ближайшая цель – восстановить глубинный насос, который обеспечивал водой еще отары отца. Сейчас воду на стоянку привозят в больших емкостях. Заготовлен материал и для строительства дома. С тем и другим пообещало помочь правительство республики. После недавнего визита на стоянку Шолбана Кара-оола, руководство района выделило супругам место в центре Суг-Аксы – стройте сельскохозяйственный рынок. Дело очень хорошее.

Аржаана поделилась со мной планами строительства – домик будет просторный, на все времена года – и для зимы, и для лета. Сейчас сельчане едут к ним за мясом сами. Не у каждого есть тран­спорт. Сельскохозяйственный рынок – удобно и покупателю, и продавцу. Не на каждой стоянке увидишь и собаку тувинской породы – немногословную (пона­прасну не лает), вежливую с гостями и свирепую с воришками. Умный Костук охраняет отары Ондаров уже три года, успешно справляется и с волками. В этом году из Монгун-Тайги ему привезли такую же чистопородную подругу – для продолжения рода и чтобы не скучал.

(Окончание следует)