И после провозглашения 13 августа 1921 года Конституции Республики Танну-Тыва улус, параграф 7-й Конституции постоянно нарушался.

Ведь известно, что на местах, в управленческих органах власти, оставались чиновники из прежних феодальных структур власти. Историки, в своих исследованиях на основе архивных данных, указывают на то, что в отдельных кожуунах заместители председателей кожуунов применяли телесные наказания при допросе преступников, единолично принимали судебные решения. Трудно определить насколько полно и доказательно производились судебные дела в этих случаях. Это продолжалось до середины 30-х годов прошлого столетия, даже, несмотря на то, что в 1933 г. в судебной системе ТНР произошли положительные изменения – в республике создан был Верховный суд и местные суды. Правда, вопрос о создании прокуратуры не был решен.

Известны случаи произвола, нарушения прав не только отдельных граждан, но и целых групп, слоев населения: ликвидация феодалов, порой зажиточных аратов, как класса, разрушение церквей, разгон и репрессии служителей церквей, принудительный массовый загон аратских масс в колхозы и т.д. Были, конечно, некоторые смягчения напряженности в обществе, элементы демократизации общественно-политической жизни в республике наблюдались. Происходило это в годы, когда республика исчерпала себя как классовая диктатура, наметилось новое политико-экономическое веяние, переход на рыночные отношения в экономике.

Тогда-то и появились зародыши прокуратуры. В какой-то степени судебные дела стали производить строго в соответствии с законом, стали исправлять судебные прорехи, допущенные в судопроизводствах, осуществлять надзор за правильным исполнением закона всеми органами власти. Дела недавно созданной прокуратуры стали не революционными, а скорее всего более демократичными. Но прошло немного, от силы года 3-4, и демократизм в судебных делах стал таять. Был запущен «маховик» репрессий. Прокуратуры вынуждали бороться с «врагами народа», так называемыми контрреволюционерами, ложно обвиненными в шпионаже в пользу иностранных государств, в данном случае - Японии.

13 октября 1938 г. в 01 час 40 минут ночи было прочитано постановление Особого суда, созданного Президиумом Малого Хурала по рассмотрению преступной деятельности «Контрреволюционеров». Было постановлено, что в течение 72 часов расстрелять 7 руководителей Правительства ТНР во главе с Председателем Правительства Чурмит-Дажи, в том числе председателя Госбанка ТНР Оюна Данчая Чырындая оглу, обвиненный в качестве главаря контрреволюционной группы Чурмит-Дажи Хемчик-оола будто бы пытавшейся совершить государственный переворот путем привлечения иностранных государств. В действительности Оюн Данчай Чырындайя оглу – сын один из тех, кто служил честно и добросовестно своему народу, верил в идеалы свободы. Он, вместе с молодыми революционерами первой же группы закончил партийную школу в Монголии. В это время он был назначен министром Министерства финансов ТНР, до 1926 года. С этого времени Оюн Данчай начал занимать разные высокие государственные посты ТНР. Был послом ТНР в СССР, назначался министром иностранных дел ТНР, был первым заместителем председателя совета министров ТНР, занимал также должность председателем Госплана республики. В 1934-1937 гг. он директор объединенного акционерного банка СССР ТНР, был первым председателем Госплана Тывы. Его подпись стоит на акша (рубль) золотого обеспечения. Эту акша можно увидеть только в музее. Партия и правительство доверяли ему самые высокие ответственные посты. С 1933 г. Оюн Данчай – член политбюро ЦК ТНРП, депутат Малого Хурала. В 1936 г., в 15-летнюю годовщину ТНР он был награжден Орденом Республики.

В его обвинении скрывается тайный смысл со стороны С.К. Токи. Они расходились во мнении по поводу пути некапиталистического развития Тывы. В действительности Оюн Данчай, будучи человеком прямым, мужественным, высказывал Токе свои претензии за незаконное расходование народных денег на застолье путем приобретения спиртных напитков. Оюн Данчай это хорошо знал, как председатель Госбанка республики. Надо полагать, что неприязнь Токи к нему имелась.

В 01 час 40 минут после прочтения Постановления Особого суда, каждому обвиненному разрешено было сказать свое последнее слово. В последнем слове Оюн Данчай не стал просить помилования, а обратившись к залу, сказал: «Мой народ, мои дети остались сиротами, присматривайте, пожалуйста, за ними».

Действительно, его жена Оюн Дижимаа, мать 4-х малышей, тяжело заболев умерла в 1936 году. Дети остались сиротами. С такой тяжелой душевной болью он принял смерть.

Такова трагическая судьба одного из выдающихся государственных деятелей ТНР, нашего земляка, сына простого межегейского арата Данчая Оюна, чье имя присвоено одной из центральных улиц с. Бай-Хаак. Также на стене здания бывшего Сбербанка, построенного в годы, когда он был председателем госбанка Тувинской Народной Республики, прикреплена мемориальная доска.