Завтра, 24 сентября, министр образования, науки и молодежной политики Республики Тыва Петр Морозов отмечает юбилей. Ему исполняется 60 лет. В системе образования республики он уже более 30 лет. Во главе министерства – десять лет.

– Петр Александрович! Вы, как наш знаменитый земляк Сергей Шойгу, можно сказать, долгожитель во властной обойме. Вы уже в третий раз назначаетесь на эту ответственную должность. Как удается держаться на плаву?

– Да, в июле нынешнего года исполнилось десять лет, как я стал министром. А в самом министерстве я с 1982 года. Меня пригласил на должность заместителя тогдашний министр Николай Конгар. Тогда, кстати, это было министерство просвещения, потом – образования, потом – общего и профессионального образования, потом – снова образования,  чуть позже  – министерство образования и науки, затем – снова образования, теперь – министерство образования, науки и молодежной политики. Это самое разноплановое министерство, самое разностороннее. Работать интересно, у тебя в подчинении все направления, начиная с дошкольного и кончая высшим профессиональным образованием. Наука, опека и попечительство, молодежная политика, летний отдых – чего только нет! Это огромная ответственность и все из этого вытекающее. Сама по себе такая структура оправдана: ты работаешь по всем направлениям и не вмешиваешься в чьи-то полномочия.

За десять лет в министерстве сформировался работоспособный, грамотный, профессиональный коллектив. В первую очередь, это касается нашей плановой службы. Ведь, представьте себе, 40 процентов государственных средств республиканского бюджета – 5 миллиардов 500 миллионов рублей – проходят через наше министерство. Это большая ответственность.

Наверное, у нас единственное министерство, которое имеет в своей структуре управления, например, профессионального образования. Мы реализуем государственный заказ правительства по подготовке кадров. Приходится работать с большим количеством вузов России, где сегодня обучаются около 5000 выпускников наших школ. И не только в вузах, но и в учреждениях начального профессионального образования. Ведь мы также готовим специалистов начального профессионального и среднего специального образования.

– Вы начинали еще при первом президенте Шериг-ооле Ооржаке. А как Вам работается с новой командой?

– Конечно, я очень долго раздумывал, идти мне в новое правительство или нет в 2007 году. Но меня, честно говоря, привлекло то, что интересно было поработать в новом министерстве с новым статусом и с новым молодым правительством.

В этой команде я с самого начала не чувствовал себя чужаком. Тем более, что люди, которые были назначены в кабинет министров, были мне  хорошо знакомы. В нынешнем правительстве – жесткие требования, но они никогда не смущали меня. Если есть система в работе, если она планово организована, то работать легко. А такая система есть. Команда у Шолбана Валерьевича достаточно сплоченная. Мы спорим, мы критикуем друг друга. Но мы и помогаем друг другу. Если, скажем, я выезжаю на встречу со студентами, обучающимися за пределами Тувы, то вместе со мной выезжают и другие министры. Например, министр транспорта и связи  Олег Саая, который постоянно на связи с транспортными вузами, министр культуры и туризма Вячеслав Донгак и так далее.

Еще меня привлекает то, что можно свободно зайти в любой кабинет и открыто высказать свое мнение. К Артуру Маадыровичу Монгалу,  Анатолию Партизановичу Дамба-Хуураку. А Шолбан-оол Советович Иргит – наша палочка-выручалочка, может поставить на место зарвавшегося главу администрации, например.

– Вы практически единственный русскоязычный министр. Как Вы относитесь к тому, что в российских СМИ наше правительство обвиняют в сепаратизме?

– Почему единственный? В правительстве есть Ананьин, Тен, Килижеков...

Что же касается  обвинений в сепаратизме, да ерунда. Я в Туве с 1967 года. Родился на Орловщине, школу закончил в городе Уяр Красноярского края. Мама моя там до сих пор живет, кстати, ей 86 лет. В армию я уходил уже из Тувы. Закончив Кызылский пединститут, где только не работал: в Кара-Холе, Целинном, Балгазыне, первым секретарем райкома комсомола, заведующим районо, председателем психолого-методической консультации. В 2000 году Шериг-оол Ооржак пригласил меня на должность министра. Был очень долгий разговор. Меня это не прельщало. Пошел с тем условием, что через два года у него закончатся полномочия. Но они через два года не закончились…

– А как Вы сами подбираете кадры для министерства? У вас много русскоязычных сотрудников?

– У меня полный карт-бланш. Подбираю так, как считаю нужным. Для меня национальность не имеет значения, важно отношение человека к делу. Честно говоря, я не знаю, сколько у меня русскоязычных, сколько не русскоязычных. Статистики такой не веду. Я это говорю честно. Я знаю, что желающих работать в структуре министерства много, они проходят к нам только по конкурсу. У нас нет работы «до посинения», так как коллектив в основном женский, то 18 часов – это предел. Если не доделал какую-то работу в будние дни, приходи в субботу.

И вообще я считаю, что никому не на пользу будирование этого вопроса. Тувинцы настолько толерантны, если по-доброму, по-хорошему к ним относишься, то ничего плохого от них не услышишь. Я езжу в командировки по самым отдаленным селам, и везде нахожу кров и стол. Может, сказывается специфика профессии. Никто и никогда меня не упрекнул в том, что я уволил учителя по национальному признаку.

– А в том, что Вы не знаете тувинского языка, не упрекали?

– Даже намека не было. Наоборот, сейчас, если приезжаю в чисто национальный, как их называют, район или веду прием здесь, в Кызыле, то люди хотят говорить со мной на русском языке, хотя и плохо его знают. Меня нередко упрекают в другом: почему уровень знаний русского языка в районах еще недостаточный. Первый курс в каком-нибудь вузе для выпускника из тувинской глубинки – это еще и курс освоения русского языка.

В республике не хватает учителей русского языка, да и вообще русскоязычных учителей. Особенно в Монгун-Тайге, Овюре, Бай-Тайге. Главы администраций готовы обеспечить их жильем и всем необходимым. Я был очевидцем, как встретили в Бай-Тале русского учителя, который вел информатику. Мы пригласили его из Новосибирска. Бай-тальская ребятня хвостиком за ним ходила.

– Вот если бы вернуть систему направления на работу после вузов по распределению…

– Да хотя бы просто на практику отправлять туда студентов и выпускников педагогических вузов. Сейчас мы практикуем стажировку учителей русского языка из сельских школ у своих коллег из Кызыла. Это приносит свой результат.

– Сколько реформ системы образования Вы уже пережили, какие из них особенно запомнились, какие считаете самыми противоречивыми?

– Несчитано. Я хочу сказать, что сама система образования, лицо ее сохраняются только благодаря консервативности учителя. В хорошем смысле этого слова. Учитель не хватается очертя голову за все, что ему предлагают. Например, у нас давным-давно можно было закрыть малые сельские школы в русле объявленной сейчас реструктуризации и возить детей в близлежащие школы или интернаты. Но мы не сделали этого. Мы не закрыли ни одной школы. Это для Тувы неприемлемо. Заживем лучше, будет у нас качественнее материально-техническая база – тогда посмотрим.

Я сторонник того, что ребенку, в первую очередь, должно быть психологически комфортно. Ребенок должен жить в семье. Особенно если это семья с хорошими устоями и традициями. В ней с первых шагов приучают ребенка к труду, прививают любовь к родине и так далее. И мы пришли к выводу, что нельзя отрывать ребенка от семьи.

Сегодня мы констатируем такой факт: почти все родители желают, чтобы их дети получили высшее образование. А некоторые чиновники от образования утверждают, что в стране переизбыток таких людей. Стране не хватает ремесленников, которых мы и должны готовить. Я с этим согласен. Но уровень подготовки начального профессионального образования у нас еще крайне низок. Нужна реформа в первую очередь в этом звене. Бизнес должен прийти на помощь образованию. Специалист должен готовиться не одним только государством. Что в Туве нет солидных компаний? Голевская горно-рудная, корпорация «Лунсин», Енисейская промышленная компания... Если они пришли сюда, то должны позаботиться и о подготовке специалистов для себя.

На моей памяти было много реформ. И каждая запомнилась по-своему. Вот переход на подушевое финансирование школ сдвинул с мертвой точки финансирование образовательных учреждений. Раньше выделялась некая аморфная сумма, сейчас она выделяется из расчета на каждого ребенка.

Или взять приоритетный национальный проект «Образование». Это глоток чистого воздуха для школы. В прошлом году на реализацию этого проекта было выделено из консолидированного бюджета в общей сложности 162958,4 тысячи рублей. Именно благодаря проекту «Образование» сегодня в Туве нет ни одного общеобразовательного учреждения, которое не имело бы Интернет-трафика, причем, он полностью финансируется из республиканского бюджета. В школах республики насчитывается 2709 компьютеров, 198 классов информатики, все школы оснащены мультимедийными проекторами, охвачены единым информационным пространством.

Или взять инициативу Дмитрия  Медведева «Наша новая школа». Вот это действительно тщательно продуманный документ, в котором все расписано до мелочей: от укрепления школьной инфраструктуры, подготовки педагогического персонала до улучшения здоровья детей. Этот документ предоставляет школе возможность получить самостоятельность.

– Вы имеете в виду перевод школ на автономные, казенные учреждения?

– Приведу конкретный пример. У нас есть две коррекционные школы – Нарынская и Кызыл-Арыгская. Там есть свое подсобное хозяйство, в котором более 300 овечек, 30–40 КРС, есть мастерские, пять гектаров пашни под картофель и овощи. Такой школе, конечно же, намного удобнее работать в ранге автономного образовательного учреждения. У нее уже есть капитал, есть дополнительные финансы, которыми она вправе распоряжаться по собственному усмотрению. Конечно, школа не должна этим заниматься, но у директоров названных мною учреждений это очень хорошо получается. Вот и пусть занимаются.

Что же касается остальных школ, то здесь выбор за самой школой и ее учредителем. Например, лицей № 15 уже принял такое решение, став с 1 сентября в качестве эксперимента автономным учреждением. Ради Бога. Тут важно выдержать статус автономного, а это значит, дать каждому ребенку более качественное образование, чем будет давать школа казенная. Тогда это будет оправдано.

– Министр образования России Андрей Фурсенко недавно заявил, что число учителей в российских школах превышено примерно на 200 тысяч человек. В интервью изданию «Ведомости» он предложил на эту величину сократить армию педагогов.

– Похоже, господин Фурсенко сказал это не подумав. Если мы начнем косить, то под косу в первую очередь попадут те, кому от 48 до 60 лет. Это самые опытные, самые подготовленные педагоги, которые еще помнят советскую школу. А ее, советскую школу, ругать не за что. В педагогическом сообществе это не приветствуется.

– Вы сторонник или противник ЕГЭ?

– Вы знаете, по мировой статистике, 60 процентов детей не могут вот так свободно сидеть, как мы с вами сейчас сидим, и общаться. Им легче контактировать с бумагой, с тестами. Для них форма ЕГЭ – палочка-выручалочка. Но остальные их сверстники – их 40 процентов – прекрасно владеют словом, они просто горят желанием выйти к доске и показать нам, какие они коммуникабельные. Но их лишили этой возможности. В свое время в тувинско-турецком лицее экзамены по двум предметам сдавали на английском языке. Все лицеисты экзамены успешно сдавали, и все они состоялись. Я убежден, что помимо ЕГЭ должна быть и другая форма испытаний.

– Все больше наших выпускников выезжают на учебу за границу. Вы каким-то образом их опекаете?

– Конечно. Наши дети учатся в вузах Турции, Казахстана, Кыргызстана и других стран. Везде есть землячества, с президентами которых мы поддерживаем регулярную связь. И если возникают какие-то проблемы, то мы их сообща решаем. Вот случились известные волнения в Киргизии, в первый же день мне позвонила проректор  одного из бишкекских вузов и сказала: с вашими детьми все нормально. Мы находим язык с турецкими, казахскими, киргизскими властями, чтобы нашим детям было комфортно.