Тува без тени сомнения отказалась от последних намеков на сепаратизм, остававшихся в республиканской конституции со времен «парада суверенитетов» - в частности, от статьи, сохранявшей, кроме российского, еще и тувинское гражданство. В отличие от референдума-2001, на котором «забытую» в тексте конституции сепаратистскую строчку поддержали 77 процентов голосовавших, на плебисците 2010 года за её устранение отдали свои голоса более 95 процентов граждан. А по числу проголосовавших нынешний референдум намного превзошел предыдущий - явка на нем составила 83 процента против 60. Причем, если 9 лет назад кое-где он был даже сорван - например, в городе Туране явка не добрала 50 процентов, необходимых для того, чтобы считать референдум состоявшимся, то на этот раз голосование прошло без всяких эксцессов.

Но самый главный итог, подчеркнувший стремление республики быть и жить в едином с Россией правовом поле, - это, конечно, ликвидация двухпалатного парламента.

Именно на почве бикамерализма хурала, который в 2001 году преподносили как очередной шаг к демократии, обострились противоречия как в самом парламенте, так и в его отношениях с исполнительной властью республики и даже федеральным центром. Достаточно вспомнить, насколько трудно проходило в Великом Хурале в 2009 году переутверждение Людмилы Нарусовой на пост сенатора от Тувы. Оно состоялось лишь с 4-й попытки. Москве пришлось разруливать ситуацию в «ручном режиме» и договариваться не только с обеими палатами тувинского парламента, но и с отдельными депутатскими группировками внутри них.

Многочисленность депутатского корпуса тоже не стала, как ожидалось, спасением от неверных и далеких от общерегиональных интересов решений. Скорее, наоборот - она как раз подстегнула усиление кланового лоббизма, поскольку с увеличением депутатских мест традиционная раздробленность республики на «западных», «южных», «восточных» тувинцев, на «ооржаковцев», «оюновцев» и прочих получила шанс официально оформиться в политические команды, представляющие узкогрупповые интересы. Опасность такого сверхконфликтогенного разделения очевидна даже без проецирования ее на общество.

Все эти риски на порядок увеличивали еще два фактора - фактическая автономность обеих палат и их абсолютная неподконтрольность никому в республике, включая избирателей. Премьер Тувы Шолбан Кара-оол определил сложившуюся конструкцию власти как недопустимое «трехглавие», размывающее границы ответственности каждой из «голов» - правительства и двух палат - перед населением республики и, в конечном счете, региона - перед страной. 

Разумеется, сокращение тувинского хурала до однопалатного вовсе не означает, что с ним автоматически отойдет в прошлое и проблема экстремальной политизированности, явно не помогающая региону выбраться из экономической депрессии. Однако в том, что взаимоотношения здешних ветвей власти уже не спрятать в лабиринтах многопалатности, можно не сомневаться. А это уже немало для республики, где такое рутинное дело как принятие бюджета каждый год выливается едва ли не в революцию. Прозрачность и ясность полномочий и действий каждой из властей обязывает их к повышенной ответственности.

Кроме того, эксперты предполагают, что изменение конституции - не последний шаг Шолбана Кара-оола в расчистке завалов на правовом поле. Успех референдума, который всецело приписывают активности главы республики, а также лояльность федерального центра к его инициативам, дают ему возможность продолжить преобразования в системе региональной власти. Местные СМИ, в частности, не раз поднимали вопрос доведения восстановленного Тувой поста президента до статуса полноценного института - с разделением полномочий главы республики и правительства. На безотлагательное решение напрашиваются и вопросы уточнения порядка работы нового законодательного собрания и его ответственности перед избирателями - иначе и Верховный Хурал, который предстоит избрать осенью, может так же безнаказанно, как и Великий, срывать принятие бюджетов, важных законов и, как пирожками на базаре, торговать голосами депутатов.