Ирина Лагунина: 11 августа этого года Верховный Хурал Республики Тува принял новый гимн республики, который называется «Я – тувинец». Подстрочный перевод припева звучит так: «Я – тувинец, Сын вечно заснеженных гор, Я – тувинка, Дочь страны серебряных рек». А не далее как в понедельник мэрия Кызыла отказала в проведении митинга протеста против этого гимна. Тувинские интеллектуалы считают, что в гимне не только содержится националистический оттенок, но он и принят-то был с нарушениями закона. К тому же бытовая песня монгольских тувинцев, написанная не на территории Тувы, по мнению организаторов митинга, не может быть официальным гимном республики. Мы продолжаем серию бесед «Этническая карта России». Сегодня речь пойдет о тувинцах. В беседе участвуют заведующий отделом Кавказа института этнологии РАН, профессорСергей Арутюнов и доктор исторических наук, главный научный сотрудник Тувинского института гуманитарных исследований Марина Монгуш. Ведущий – Игорь Яковенко.
 
Игорь Яковенко: Сергей Александрович, что означает этот этноним - тувинцы?
 
Сергей Арутюнов: Насколько я понимаю, это самоназвание.
 
Игорь Яковенко: А что оно означает, в чем этимология этого слова?
 
Сергей Арутюнов: Это спросите Марину Васильевну.
 
Игорь Яковенко: Марина Васильевна, выручайте.
 
Марина Монгуш: В том-то и дело, что самоназвание тувинцев, которое никак не переводится, но встречается в источниках уже с 17 века.
 
Игорь Яковенко: Марина Васильевна, известно, что среди тувинцев распространены как буддизм, так и шаманизм. Причем в последнее время шаманизм обретает как бы второе дыхание, в городах шаманские камлания проводятся фактически в качестве уже официальных мероприятий. Насколько религия играет важную роль в сознании тувинцев, и что доминирует в этом сознании – буддизм или шаманизм?
 
Марина Монгуш: Позвольте мне привести следующую статистику, которая сама за себя говорит. По последним данным Министерства юстиции на территории республики официально действует 47 религиозных организаций, из них 27 сосредоточены в Кызыле, где наблюдается наиболее активная культурно-религиозная жизнь. А в процентном соотношении буддисты составляют 53%, шаманисты 29, дальше идут 16% протестанты, православные составляют всего 2% и старообрядцы 0,8%. То есть приоритет буддизма здесь налицо. Что касается шаманизма, то здесь не все так однозначно. Часть тувинцев рассматривают шаманизм как изначально присущее тувинцам мировоззрение, которое помогает им жить и выживать в экстремальных условиях, и в этом качестве он выступает как фактор, который способствует духовному возрождению и этнической интеграции народа. Но есть другая часть тувинцев, которые относятся крайне негативно к шаманизму, как этноинтегратору и механизму, который способен возрождению и прогрессу народа. И в  качестве довода они приводят следующие аргументы. Шаманизм не имеет четкой организационной структуры, он возрождается стихийно и бессистемно в рамках одного рода или нескольких родов, что значительно сужает его функции. Он часто вступает в противоречия с интересами и нормами других конфессий, в частности, буддизма. Так же они считают, что нет по-настоящему сильных шаманов, их места занимают шарлатаны. Однако специалисты-религиоведы считают, что шаманизм в Туве не может конкурировать ни с буддизмом, ни с другими конфессиями в силу специфики самого шамана. Но в то же время они признают, что шаманизм всегда занимал и будет занимать свою нишу в общей системе духовной культуры тувинцев, сохраняя при этом свою аудиторию последователей.
 
Игорь Яковенко: Сергей Александрович, культура народов является в той или иной степени предпосылкой их экономического и  социального процветания. Большое исследование Лауренса Харрисона под общим названием "Культура имеет значение", показывает, что культура действительно влияет на тот или иной успех в экономике или в социальной сфере. Тувинцев  в целом можно считать одним из не самых благополучных народов России, это и средняя продолжительность жизни, мужчины примерно 50 с небольшим лет живут, что существенно меньше, чем в среднем по России, и состояние здоровья неблагополучное и так далее.
 
Сергей Арутюнов: Вопрос в том, как стыкуется традиционная культура этого народа с той глобализованной общемировой культурой, в которой все мы, даже на нагорьях Новой Гвинеи, не говоря о Туве, Чукотке и центральной России, так или иначе должны жить. И в этом смысле вопрос не в самой традиционной культуре или этнической культуре народа, а вопрос в той социально-политической обстановке каждой конкретной страны, которая или способствует более-менее гармоничной стыковке вот этой специфичной своей родной культуры с глобальной культурой, либо наоборот способствует возникновению между этими культурами конфликтов. Для того, чтобы стыковка была более-менее благополучной, упрощенно говоря, в первую очередь необходима политика позитивных действий. То есть государственная и общественная поддержка традиционной культуры, воспитание уважения к ней, воспитания понимания того, что она не есть нечто костное, отсталое, от чего следует избавляться, а наоборот воспитание сознания того и в самих тувинцах, и в окружающих их соседних народах, русских прежде всего, что это культура, заслуживающая уважения, имеющая ценность непреходящую сама по себе, которая требует бережного отношения, сохранения, поддержки и так далее. Вот, к сожалению, у нас в России просто люди, которые осуществляют власть, принимают решения, я не хочу ничего сказать плохого, намерения у них часто бывают очень хорошие, но они просто не представляют себе, что такое политика позитивных действий. В Америке это представляют, но не очень давно, только с 70 годов начали важность этого понимать. Так что вот ответ на ваш вопрос: дело не в самой культуре, а дело в общественном, политическом и государственном отношении к этой культуре.
 
Игорь Яковенко: Сергей Александрович, власти Тывы, например, очень поддерживают национальную традиционную культуру.
 
Сергей Арутюнов:  Это правильно, власти поддерживают. Важно, чтобы эта поддержка еще опиралась на поддержку федерального уровня, центрального уровня, вот в чем дело. Скажем, чтобы бюджетные средства на публикацию литературы на тувинском языке, на развитие радиовещания на тувинском языке, на воспитание уважения к тувинскому языку и тувинской традиционной культуре, они бы закладывались специальной строкой в те бюджетные дотации, которые из федерального бюджета направляются в Туву.
 
Игорь Яковенко: Марина Васильевна, в 90 годы практически всеми экспертами Тува признавалась как этноконфликтная зона, которая и по темпам сокращения русского языка, и по численности русских была фактически приравнена к многим кавказским республикам. Действительно, если посмотреть на цифры, за этот период доля тувинцев возросла в республике с 64 до 77% и, соответственно, доля русских сократилась с 32 до 20%, порядка 20 тысяч русских выехали из республики. Как вы считаете, насколько правомерны были оценки тогда и насколько сегодня распространены проблемы межнациональной напряженности среди тувинцев и окружающих их народов?
 
Марина Монгуш: Опять же, по данным переписи 2002 года, всего в Туве проживает 244 тысячи человек, из них тувинцы составляют примерно 70%. Что касается сельского населения, то оно преимущественно моноэтничное. Но в городах, особенно в столице развит русско-тувинский билингвизм. А теперь вернемся к  событиям 90 годов. В этих годы я жила и работала в Туве, поэтому была свидетелем всего происходящего. Да, действительно, в то время во всех СМИ много писали о Туве, и информация носила только негативный характер. Я даже помню новостные передачи по телевидению, где показывали разбитые окна студенческого общежития, а комментарий звучал примерно так: вот так тувинские националисты разбивают окна русских граждан и вынуждают их бежать из Тувы. Но на самом деле ничего подобного не было. Это была настоящая информационная агрессия против Тувы в то время. Однако это провокация сделала свое дело. Но, слава богу, здравый смысл тогда возобладал как со стороны русских, так и тувинцев, и ситуация не получила дальнейшего развития и никакого кровопролития не было. А русские уезжали из Тувы не из-за этнического конфликта, а из-за того, что жизнь в целом ухудшилось тогда в стране. Они уезжали в поисках лучшей доли за пределы Тувы, но через несколько лет половина уехавших русских вернулась в Туву. Тех русских, которые постоянно живут в Туве, называют отувинившимся русскими, то есть своими. И по менталитету они действительно близки к тувинцам, поэтому о национализме здесь речь неуместна.
 
Игорь Яковенко: Марина Васильевна, на каком языке, как правило, говорят тувинцы в быту между собой, в повседневной жизни -  на тувинском или на русском? Или такой интимный вопрос: на каком языке тувинц, как правило, думают?
 
Марина Монгуш: Здесь ситуация выглядит так: сельские жители в повседневной жизни говорят только на тувинском языке, а городские на тувинском и русском. О состоянии тувинского языка вы можете судить по статистике. Всего в республике существует 167 школ, из них тувинских 134, русских школ 7, смешенных 26. И еще статистика: в настоящее время в Туве насчитывается более 10 наименований газет, которые выходят на тувинском языке, а 4 газеты на русском. То есть явный приоритет отдан тувинскому языку. Могу сказать, что нам удалось избежать печального опыта некоторых соседних народов, например, тех же бурят, среди которых носителей бурятского языка не так уж и много. На каком языке думает? Современная молодежь может думать на русском и на тувинском, я, например, могу думать на русском абсолютно спокойно, без проблем.
 
Игорь Яковенко: Я бы хотел, Наталья Васильевна, заступиться за ваших соседей – за бурят, может быть они, конечно, хуже знают свой язык, но зато среди них самая большая доля среди сибирских народов людей с высшим образованием. Так что говорить о печальном опыте… У каждого народа своя судьба, свой культурный путь. И конечно, говоря о тувинцах, совершенно невозможно пройти мимо такого всемирного культурного достояния, как горловое пение.
 
Марина Монгуш: Горловое пение развито у относительно небольшого числа народов проживающих в Саяно-Алтайском регионе. У тувинцев, хакасов, алтайцев, монголов. Но по признанию специалистов, именно тувинцы сохраняют эту традицию в наиболее полном виде, во всем многообразии, богатстве стилей. Например, тувинцы, в отличие от других народов, владеющих одним или двумя стилями горлового пения, используют, например, 8 стилей – это уже максимум. Горловое пение привлекает внимание прежде всего необычностью, неповторимостью своего звучания. Например, исполнители во время пения одновременно издают два разных звука, один из которых неподготовленный слушатель может принять за игру какого-то инструмента. Традиционно считается мужским пением, символизирующим мужскую удаль, вдохновение доброго молодца, и в прошлом он имел практическое значение. Например, исполняя его, охотник мог подозвать любого зверя, а чабан найти потерявшееся животное. Но позже он стал одним из видов светского искусства и таковым является в наши дни. И другим перевоплощением стало то, что, будучи традиционно мужским искусством, неожиданно приобрело женское лицо. Это произошло в конце 90 годов, в 98 году был создан первый женский ансамбль горлового пения. Это своеобразная трансформация этой традиции, так что она у нас сейчас возрождается, является своеобразным брендом Тувы.
 
Игорь Яковенко: Марина Васильевна, скажите что-нибудь на тувинском языке.
 
Марина Монгуш: (Говорит по-тувински). Благодарю вас за эту приятную встречу.