На встречу c экспедицией археологов, которые уже несколько дней трудились на территории участка Оглахты заповедника «Хакасский», мы отправились не с пустыми руками, а взяли с собой четыре булки хлеба. Дорога до Оглахты – не из легких, поэтому припасенный провиант оказался для исследователей как раз кстати. Посреди курганов нас встретил загорелый сотрудник экспедиции по имени Андрей и, управляя резвой «четверкой», показал путь до лагеря. В знак благодарности ученые напоили журналистов кофе и рассказали о том, что угрожает знаменитым хакасским петроглифам и почему спасают их пока только энтузиасты.

Жизни не хватит

Признаться, в Оглахтах я ожидал увидеть экспедицию человек в 30: несколько десяток палаток и большое количество специальной техники. Каково же было мое удивление, когда археологов оказалось всего пять человек. Две палатки и «УАЗ-Патриот» стояли почти у подножья знаменитой горы «40 зубьев», в нескольких метрах от так называемого «Шаман-камня». Оказывается, изучать петроглифы стремятся не все.

– Это довольно узкое направление, таких специалистов не так много в России, – рассказывает руководитель экспедиции, преподаватель кафедры археологии Кемеровского государственного университета Елена Миклашевич, – к тому же такие исследования фактически не финансируются, это все на энтузиазме. Никаких государственных программ по проведению таких работ не существует, иногда мы сами находим гранты, которые покрывают часть расходов. Но по документированию подобных памятников никаких программ нет, повторюсь. У нас настолько сильная мотивация, нам настолько интересны эти рисунки, что мы приезжаем сюда.

Участок Оглахты – история локальной цивилизации, отраженная в наскальном искусстве. Ученые сознательно не используют сочетание «наскальная живопись», поскольку речь идет о гравюрах на камне, а не о рисунках с использованием красок. Гравюр, относящихся к самым разным эпохам, на участке несколько тысяч. «Жизни не хватит», – лаконично характеризует объем исследовательских работ Елена Миклашевич.

– По количеству рисунков Оглахты превышает все остальные памятники Хакасии вместе взятые, – рассказывает руководитель экспедиции, – здесь около десяти известных нам местонахождений, некоторые из которых очень крупные. К примеру, перед нами сейчас гора, которая называется «40 зубьев». Это название собирательное, в тюркских и во многих других языках это означает просто множественное число. Зубьев, которые мы задокументировали в 80-х и 90-х годах, получилось 56. На каждом из них от 3 до 15-20 плоскостей, на каждой из которых по нескольку рисунков. Можно себе представить, что всего здесь несколько тысяч рисунков только на одной горе. А кроме нее есть еще небольшие горки, береговые скалы и так далее. Рисунки все разновременные. Самым древним рисункам не менее пяти тысяч лет, а возможно, они еще древнее, точную датировку мы не знаем. А далее представлены все эпохи: скифское время, ранняя и поздняя бронза, эпоха великого переселения народов, средневековье.

На «40 зубьев» особенно много ценного этнографического материала: относительно новые рисунки хакасов, изображающие коней, шаманов, выкройки и узоры, которые применяли хакасские женщины при шитье. Много бытовых деталей, хорошо прорисованы конские попоны, колотушки, бубны, костюмы, шапки, типичные для хакасов, а еще можно встретить изображение первой русской телеги, которую начали использовать жители минусинской котловины.

Задача археологов – сгруппировать изображения, относящиеся к определенной эпохе в том числе при помощи аналогий, найденных при изучении памятников другого рода, к примеру, курганов. Самым древним рисункам, найденным на участке, как уже говорилось, около пяти тысяч лет. Для каждой эпохи характерны свои сюжеты в наскальном искусстве.

– Древнейший пласт мы условно называем «минусинский стиль», – рассказывает Елена Миклашевич, – там изображены древние животные, которые либо вымерли, либо сейчас здесь не водятся. Это благородные олени, дикие лошади, кабаны, медведи, лоси. Изображения очень крупные, красивые и реалистичные. Есть предположение, что они относятся к эпохе камня, но они ничем не подтверждены, потому что аналогий у нас нет. Следующая эпоха – Окуневская культура, которая хорошо известна по изваяниям. Здесь встречаются изображения масок – личин, коров, быков, запряженных в повозки. Правда, коровы не запряжены, но присутствует характерная упряжь – кольцо в носу. Очень много изображений эпохи поздней бронзы – Карасукская культура. Это геометрический стиль, в основном изображались кони, реже – другие животные. Пласт петроглифов Скифского времени, пожалуй, самый удивительный. Здесь представлены сюжеты, которые мы знаем по греческим амфорам. К примеру, человек стоит и держит на поводу коней – образ хорошо знакомый из европейской мифологии. Его мы встречаем на скалах Енисея, причем практически только в этом районе.

Какое предназначение имели гравюры, зачем люди изображали на камнях условных себя и окружающий мир? На эти вопросы вам не дадут однозначного ответа даже археологи. Есть целый ряд причин, которые заставляли древних людей высекать на камне изображения. Это ритуалы, дань мифологии, бытовые мотивы и так далее.

Важно что и важно чем

В составе экспедиции работает ученый-тросолог Лидия Зоткина из Новосибирского государственного университета. Ее задача, анализируя следы, оставленные на скалах, – определить, каким орудием было сделано изображение. Лидия пишет научную работу по этому направлению археологии.

– Изначально тросологию называли «археологической криминалистикой», то есть когда по различным видам следов на артефактах можно было сказать, как, например, артефакт использовался, – рассказывает Лидия.– Изначально Сергей Александрович Семенов, ученый из Ленинграда тогда еще, разработал эту методику. Он под микроскопом сравнивал экспериментальные следы и следы на орудиях. Начиналось все с палеолитических и неолитических орудий, и можно было отличить, как использовалось орудие: для резания кожи, мяса, пиления дерева и так далее. Все это сейчас очень хорошо классифицировано. В последние годы стала развиваться тросология петрографов, когда по следам орудий устанавливается, какое это было орудие, какая использовалась техника и так далее. То есть целый комплекс признаков. Есть стилистическая сторона – как сделали (петроглиф), а тросолог сосредотачивается на том, чем сделали. Моя идея в том, что традиции и аналогии можно найти не только в стилистике, но и в технологии. Это не работа одного года и, возможно, не одной жизни… Цель – установить такие традиции. Моя мотивация сюда приехать – собрать материал для этой работы.

Спасти рисунки можно, но дорого

Этим летом археологи приехали, чтобы задокументировать как можно больше памятников наскального искусства. Жара, которая утомляет большинство жителей Хакасии, для исследований – самая подходящая погода. Только при ярком солнечном свете можно качественно сфотографировать изображение на скале. Если небо пасмурно, ученым приходится ждать, пока солнце снова появится на небе. В дальнейшем археологи планируют привезти на Оглахты специалистов, которые умеют реставрировать петроглифы. Такая необходимость уже возникла: рисунки нужно спасать. Одной из зон риска являются рисунки на береговых скалах: когда было создано Красноярское водохранилище, многие петроглифы оказались под водой. Задача ученых – зафиксировать их при помощи силиконовых матриц и сделать точные копии изображений. В отличие от рисунков, расположенных на береговых скалах, петроглифы, находящиеся далеко от воды, спасти еще можно.

– Петроглифы выбиваются на верхнем слое скальных плоскостей, который называется скальной коркой, – рассказывает Елена Миклашевич. – С течением времени она становится мягче, чем основная порода камня. На ней легче наносить рисунки, но в результате геологических процессов она начинает отслаиваться. Многие рисунки мы уже потеряли, потому что за эти тысячелетия корка попросту отслоилась. В некоторых случаях это можно предотвратить, подклеив по периметру так называемую «бортовку». Мы не можем знать, сколько времени она простоит, потому что опыта должного еще нет, но хотя бы несколько десятилетий выдержит. Это абсолютно новое направление, на территории России ему 15 лет… Кроме того, есть другие виды реставрации: это расчистка от лишайников, которые очень сильно съедают ту же скальную корку вместе с рисунком. Также есть способ предотвращения попадания воды на плоскости, потому что вода – основной враг. Она способствует отслоению корки, когда замерзает зимой. Иногда можно положить каменную плитку поверх плоскости, чем-то ее закрепив, и будет получше. Иногда реставрация подразумевает удаление надписей, но в Оглахтах, слава Богу, их нет.

Этим летом сборной экспедиции предстоит побывать в музее под открытым небом в Полтаково, а также изучить еще ряд памятников в Хакасии. «Мы вернемся сюда еще не один сезон», – говорят археологи про Оглахты. По их мнению, именно Оглахты нужно было включать в перечень культурного наследия ЮНЕСКО, который был составлен не так давно на культурно-туристском форуме в Хакасии, под первым номером. Этому памятнику необходимо внимание государства, как ни одному другому. Впрочем, ученых обнадеживает тот факт, что заповедник «Хакасский» уделяет немало внимания реставрации памятников, расположенных на территории.