Сейчас это небольшой городок Хархорин в Монголии с населением восемь тысяч человек, живущих в основном за счёт развития иностранного туризма (весь “Культурный ландшафт долины реки Орхон” является комплексным культурным объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО и пользуется большой популярностью у европейских туристических фирм). А в XIII веке это была “столица Вселенной”. Границы Великой монгольской империи простирались от Камбоджи в Юго-Восточной Азии до Балкан. На этом берегу Орхона находилась ставка Чингисхана, на месте которой в 1220 году он и основал знаменитый город. Третий сын Чингисхана Угэдей построил дворец “Тумен амгалант” (“ Дворец десяти тысяч лет”), более известный в китайской транскрипции как “Ваньняньгун”. Все младшие чингизиды также были обязаны построить по дворцу. Город был обнесён каменной крепостной стеной, делился на несколько изолированных друг от друга кварталов. В Каракоруме были десятки храмов — буддийских и христианских (несторианских), две мусульманские мечети. В “столице мира” кипела жизнь, город был интернациональным по составу, там работали ремесленники со всего Востока и со всей Руси. Западноевропейцы, однако, ничего не знали о его существовании.

Именно Карпини и оставил первое, известное в Европе описание Каракорума. Европейцы, и особенно католическая церковь, были чрезвычайно озабочены походом монгольских войск во главе с ханом Батыем и великим полководцем Средневековья Субэдэем в Центральную Европу в начале 40-х годов XIII века. “Татарской” угрозе был посвящён Лионский Собор 1245 года (из пяти вопросов повестки дня самым важным был именно этот, на Соборе впервые в Европе и появилось слово “татары”, которым неправильно стали именовать население Монгольской империи, причём европейцы называли монголов не по названию одного из племен, а “выходцами из ада” — “tartari”). После Собора папа Иннокентий IV снарядил специальную дипломатическую миссию для переговоров с великим ханом, которую возглавил ученик и соратник святого Франциска Ассизского Джованни Плано Карпини, который был человеком весьма авторитетным в Европе, он основывал церкви в Чехии, Саксонии, Венгрии, Испании, Норвегии, Дании, имел сотни учеников. Ему было уже 65 лет, и он не имел никаких знаний об Азии. Не очень ориентировался и в географии. Иннокентий IV первоначально направил его в Восточную Европу, возможно предполагая, что ставка великого хана находится где-то в русских землях. Карпини сопровождали два монаха, помощником и переводчиком был определён польский монах — францисканец Бенедикт Поляк. Он в отличие от Карпини был знатоком Восточной Европы, знал древнерусский язык и, вероятно, языки кочевников. Бенедикт, кстати, сам оставил описание истории их дипломатической миссии, впечатления об устройстве жизни и быта в Монголии. Однако его книга “О путешествии братьев меньших к татарам” была опубликована только в 1839 году, поэтому пальма первенства в “открытии Монголии” не совсем заслуженно принадлежит Карпини, хотя Бенедикт был соавтором его книги “История монголов”.

Весной 1245 года накануне первого Лионского вселенского Собора римско-католической церкви дипломатическая миссия папы выехала из Лиона. Через Чехию, Силезию и нынешнюю Польшу монахи добрались до Киева, оттуда по льду на Днепре отправились к Чёрному морю, дальше к Дону и, наконец, к Волге. Там в районе нынешнего Волгограда находилась тогда кочевая ставка хана Батыя Сарай-Бату. Там папских послов никто не ждал. Однако Батый принял монахов. Предварительно они, как и положено, прошли очистительный огонь специально разведённых костров. Эта унизительная процедура раздражала русских князей, но Карпини, судя по его книге, воспринял её спокойно. Толмачи Батыя перевели хану папскую грамоту на русский, арабский и монгольский языки. Карпини думал, что основные переговоры он будет вести с Батыем. Хан, однако, ознакомившись с папским посланием, приказал послам отправляться к великому хану в Каракорум.

Внук Чингисхана Батый на тот момент был ключевой политической фигурой, по разделу земель, проведённому дедом, ему достались огромные территории, непосредственно примыкающие к границам европейских государств, — Улус Джучи (отца Батыя), названный потом в русской историографии “Золотой Ордой”: великая степь от нынешнего Казахстана до Румынии, часть Средней Азии, Кавказа, Крым, русские земли. Именно он возглавлял Западный поход монголов в Центральную и Южную Европу, дошёл до Венгрии и Адриатики. Именно он покорял Польшу, Венгрию, Чехию, Хорватию, Сербию, Болгарию, Боснию. Он требовал от императора Священной Римской империи Фридриха II покорности, на что испугавшийся император ответил, что готов стать сокольничим (отвечать за соколиную охоту) при хане Батые. К тому же Великая Монгольская империя на тот момент не имела верховного правителя, так как хан Угэдей, третий сын Чингисхана, умер ещё в 1241 году. Регентом была его вдова Дорегене. В Каракоруме как раз готовился курултай (съезд монгольских князей) для избрания нового великого хана. Батый мог претендовать на верховный престол, но на курултай не поехал, видимо, опасаясь козней со стороны своего старого врага сына Угэдея Гаюка. Тем не менее Батый отправил миссию Карпини в Каракорум. Три с половиной месяца добирались монахи до Монголии. Их приезд в столицу мира как раз совпал с избранием нового великого каана империи. В Каракоруме было множество иностранных делегаций из покорённых земель. Карпини, в частности, описывает свою встречу с великим князем Ярославом Всеволодовичем, отцом Александра Невского, который долго жил в орде, хорошо знал монгольский язык и обычаи.

Курултай продолжался довольно долго, процедура воцарения нового каана, которым стал Гаюк, растянулась на месяцы. Всё это время папские послы находились в ставке монгольского императора и изучали быт и нравы монголов. Карпини в своей книге описывает мастерские ремесленников и художников, которых привозили в город ханы. Среди них были и русские, Карпини упоминает молодого русского мастера Козьму, “хитреца”, который, по словам монаха, изготовил ханский престол и ханскую печать. Только через месяц после того как его провозгласили кааном, Гаюк принял посольство папы Иннокентия IV. Переговоры, однако, не дали никаких практических результатов. Вернувшись (снова через Киев) в Лион, Карпини представил папе свой доклад, который потом и был изложен в двух рукописях “История Монголов, которых мы называем Татарами” и “Книга о Татарах”.

В русской историографии труды Карпини традиционно считались благожелательными в отношении монголов. Их обильно цитировали русские востоковеды, в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона говорилось, что сочинения Карпини “ содержат в себе интересные данные для этнографии и географии Южной России и Монголии. Карпини называет в своем отчёте монголов вообще хорошим народом, склонным к принятию христианства”. Однако на Западе именно труды Карпини, несмотря на то, что в действительности они были взвешенными и относительно объективными, во многом положили начало монголофобии — явления, которое потом получило название “чёрной легенды”.

На самом деле “открытия Монголии” не состоялось. Официальные выводы, сделанные папством по итогам миссии — а они во много предопределили европейское общественное мнение на века вперед, — сводились к тому, что все земли восточнее Венгрии представляют из себя варварство и дикость. К ним же была отнесена Русь как часть Монгольской империи. Это предубеждение Европы против неевропейских народов существовало в течение веков. Тогда и зародился европоцентризм в европейской общественной мысли, представление о том, что только в Европе была “настоящая история”. Продиктовано это было страхом перед “дикой Монголией”. Именно из монголофобии родилась и европейская русофобия, последствия которой мы ощущаем до сих пор и, видимо, будем ощущать ещё долго.