Недавно Москву в рамках Международного Дзогчен-форума посетил Чогьял Намкай Норбу. Приехав в Италию в 60-х годах по приглашению первого западного тибетолога Джузеппе Туччи, Норбу Ринпоче (титул, говорящий о его статусе перерожденца) 30 лет преподавал в университете Неаполя. Представитель уходящего поколения тибетцев, получивших полное образование в Тибете, он первым обнародовал на Западе древнее учение Дзогчен, а затем создал Дзогчен-общину (организацию, реализующую проекты, связанные со знанием и культурой Тибета). Религиовед Алексей БЕЛОВ задал Чогьялу НАМКАЮ Норбу несколько вопросов.

– Господин Намкай, вы, с одной стороны, постоянно говорите о внерелигиозном и внеполитическом характере учения Дзогчен, но в то же время постоянно апеллируете к словам Будды и другим источникам буддийской мысли. А буддизм – не что иное, как одна из мировых религий, в том числе с ее политической составляющей, особенно в контексте тибетской истории. Сформулируйте, пожалуйста, место Дзогчен в мире буддизма.

– Видите ли, с точки зрения учения Дзогчен мы должны быть свободны от ограничений – будь то политические, религиозные или иные другие. Тем не менее таковые присутствуют в общественной жизни, поскольку социум – ограниченная структура. Поэтому я, с одной стороны, не следую конкретному религиозному учению, а с другой – цитирую Будду Шакьямуни. Тем не менее слова Будды Шакьямуни – это не религия, поскольку они апеллируют к знанию, лежащему за пределами религии. Впрочем, мы тоже существа ограниченные, поэтому зовем это «религией», «буддийской традицией» и т.д. Будда Шакьямуни не говорил о «буддизме» или «школе», все эти ограничения возникли гораздо позже. Что тоже немаловажно, поскольку серьезное духовное учение предполагает настоящее знание, необходимое для понимания настоящей сути, а не организацию школ, традиций или религий. Именно поэтому я не ограничиваю учение Дзогчен рамками религии или политики. То, чему я учу, равно как и то, что я практикую, находится за пределами подобных ограничений.

– В буддийских кругах популярны обсуждения предсказаний Падмасамбхавы, в соответствии с которыми мусульмане в будущем будут представлять собой «силы зла», против которых состоится последнее, апокалиптическое сражение воинов Шамбалы (буддистов). Ваши комментарии по буддийско-исламскому вопросу.

– Я не вижу в исламе никаких проблем – что для самого себя, что для учения или практики. Мое учение и моя практика – за пределами подобных ограничений. Однако социальная жизнь подразумевает двойственное видение, а двойственность предполагает наличие проблемы. Вы скажете: ну хорошо, а что же делать, если проблема возникла? Ответ прост: работайте с обстоятельствами. Проблема не существует сама по себе. Нельзя сказать, что мусульмане плохие, а мы хорошие. Я не сторонник таких суждений и ограничений.

– Позвольте узнать ваше мнение о причинах катастрофы тибетской цивилизации.

– Во-первых, судьбы всех людей, живущих на планете Земля, связаны с коллективной кармой. Поскольку Тибет также накопил негативную карму, все произошедшее есть следствие негативных причин. Так, в древности в Тибете были цари и царства. Тибет был сильным государством. Затем, в отсутствие государственной идеи и монарха, наступил период раздробленности, когда страной управляли представители разных традиций и религий. Затем увеличилось количество монастырей, и все больше народу шло в монахи или монахини. При последнем монархе, согласно переписи, в Тибете жили 13 миллионов. Когда туда пришли китайцы, они обнаружили, что население сократилось до 2–4 миллионов. Потому что при таком количестве духовенства пострадал общий уровень жизни, не говоря уже об условиях для работы или развития.

– Какое место буддизм займет в современном мире, в частности в России?

– Вы имеете в виду буддийские школы или традиции? Понятия не имею. Все зависит от обстоятельств. Могу сказать лишь одно – учение Будды и знание Дзогчен находят понимание и постепенно развиваются. Происходит эволюция. Не только в России, но и на всем земном шаре. Я считаю, что в будущем буддизм не исчезнет, но еще больше распространится.