С самого начала человеческой истории потребность в организации пространства являлась одним из жизнеутверждающих ориентиров homo habilis (человека умелого) и homo sapiens (человека разумного). Наши далекие предки, жившие более двух миллионов лет назад, руководствовались инстинктом самосохранения и вряд ли думали о комфорте. Эти вещи станут волновать человека гораздо позже, через сотни тысяч лет, а тогда он в поисках лучшей доли довольствовался освоением глубин естественных пещер, гротов и навесов, вступая в конфликт за обладание ими с их прежними обитателями – крупными хищниками.

Пещерные стоянки эпохи древнего каменного века (нижний палеолит), обнаруживаемые сегодня в разных уголках мира, являлись первыми человеческими жилищами, где наряду с хозяйственной деятельностью формировались мышление, эстетические вкусы, мифо-ритуальные комплексы первочеловека. Об этом свидетельствуют мощные культурные слои с разнообразными артефактами. Шедевры настенной живописи эпохи верхнего палеолита: франко-кантабрийской области (Альтамира, Ляско, Фом де Гом и др.), Урала (Каповая и Игнатьевская пещеры с росписями), Центральной Азии и других регионов – наглядное тому подтверждение.

Освоенная пещера людьми каменного века воспринималась как средоточие миропорядка. По мере усложнения хозяйственной деятельности и развития рационального знания о явлениях природы формировалось представление о собственном космосе – замкнутом, локализованном пространстве, где все организовано в соответствии с существующей гармонией между конкретным социумом и средой обитания. На территории Казахстана известна стоянка новокаменного века (неолита). Это пещера Караунгур в местечке Сусинген в Южно-Казахстанской области, где археологами обнаружено большое количество кремниевых орудий труда.

Появление в каменном веке стоянок открытого типа, то есть наземных полупереносных легких жилищ из подручных материалов – костей и шкур крупных животных, стало новым шагом человека в освоении и организации пространства. Теперь он свободен в выборе места своего обитания; у него больше шансов для реализации своего потенциала и приобретения рациональных знаний о природно-ландшафтном комплексе; он строит жилище там, где ему удобно и нужно. И это создает возможность возникновения семейно-родовых, клановых отношений внутри некогда единого сообщества, закладывает предпосылки формирования жилищных структур – будущих специализированных стационарных поселений. Первые наземные жилища были весьма разнообразны по форме – от легких конусовидных каркасных, полусферических, трапециевидных, пирамидальных до усложненных, многокамерных. Наиболее широко распространенный тип жилища – легко разбираемый, полустационарный, со светодымовым отверстием и очагом на полу – шалаш или чум конической формы. Изображения таких жилищ обнаружены и у нас – среди писаниц грота Акбаур конца третьего – начала второго тысячелетия до н.э. в Восточном Казахстане недалеко от села Бестерек.

В основе их лежит та же космологическая символика: подобие мировой горы, очаг на полу, деление на правую и левую стороны, связанное с бинарными оппозициями. Усложненные многокамерные жилища с мужской и женской половинами, хозяйственными отделениями, алтарными комплексами представляли собой единый культурно-социальный организм.

Жилище в целом воспринималось как модель мира, макро- и микрокосм, где все обустроено и организовано в соответствии с представлениями о высшем порядке, с вертикальной и горизонтальной структурами и осмысливалось как сакрализованный центр, на периферии которого располагается остальной мир. Как сакральный центр воспринималось не только конкретное жилище, но и целые поселения, функционировавшие на завершающей стадии каменного века.

Ярким памятником этого периода является поселение Ботай на реке Иман Бурлук близ Кокшетау, которое возникло на переходе от каменного века к эпохе палеометалла. Его в течение многих лет изучает профессор В. Ф. Зайберт, им на месте раскопок созданы первые варианты научной реконструкции и макеты жилищ. Ботай как поселение, по сути, является «протогородом» первых коневодов Евразийского континента со сложной хозяйственной структурой. Для возведения жилищ, своего рода полуземлянок, здесь использовали, кроме дерева, видимо, для связки и укрепления, дерн и кости лошадей.

В эпоху ранней бронзы, примерно четыре тысячи лет назад, на Устюрте, в пространстве между Аральским и Каспийским морями, казалось бы, в крайне неблагоприятном для жизни регионе, тем не менее возникает целая система «протогородских» укрепленных поселений на высоких мысовых участках. Сеть таких поселений тянется в меридиональном направлении до Мугоджарских гор и далее на север и запад и, видимо, доходит до Южного Урала, где в бронзовом веке, на рубеже III – II тысячелетий жили народы, создавшие, к примеру, всемирно известный ныне Аркаим. Эти поселения исследователи называют «страной городов» и связывают их с некоей первичной цивилизацией, развивавшейся своим особым путем. Более того, ряд ученых считает, что эти протогорода старше на пять-шесть столетий Трои и являются современниками первой династии Вавилона, Среднего царства Египта.

Протогородские укрепленные поселения Токсанбай, Айтман, Манайсор и другие на севере Устюрта и чинках Донызтау, исследуемые нами в последние годы, представляют собой еще более сложный организм. С разветвленной инфраструктурой, с особой планировкой, каменными жилищами овальных форм, фортификационными сооружениями. На поселении Токсанбай зафиксирована самая древняя система обогрева жилища теплом и дымоходом типа «кан» – под полом, там же найдены различные хозяйственные постройки, хранилища и даже металлургический центр, что свидетельствует о существовании цеховых принципов и разделении труда.

В бронзовом веке жилищное строительство обретает поистине глобальный характер, охватывая практически все пространство Евразии. На территории нашей страны практически повсеместно открыты остатки поселенческих комплексов древних скотоводов и металлургов – носителей так называемой андроновской культуры. Наиболее хорошо изучены поселения Атасу I, Мыржык, Ак мустафа, Акмая в верховьях реки Атасу в Центральном Казахстане. При изучении Атасу I Алькеем Хакановичем Маргуланом еще в 1955 году в срединной части поселка наряду с жилыми, хозяйственными строениями и металлургическим центром был выявлен некий храмовой комплекс с мощными облицовочными плитами. То есть уже в то время возводились специализированные культовые объекты. Позже, в результате стационарных исследований, по архитектурно-планировочным и конструктивным особенностям здесь были выделены ранние типы жилищ с прямоугольными помещениями и поздний горизонт с круглыми помещениями, а также медеплавильные комплексы с постройкой и без них. Исследователь Ж. Курманкулов на Атасу I выделяет по конструктивным особенностям помещения позднего этапа бронзового века, имеющие округлые конфигурации, которые в некоторых случаях соединяются попарно узким коридором. Как свидетельствует автор, большинство малых помещений там построено во впадинах ранних прямоугольных домов.

На востоке и севере открыто огромное количество поселений эпохи бронзы, которые во многом сходны по планировке, архитектурному облику и в отношении организации объектов в пространстве и вещевому комплексу с упомянутыми выше Сарыаркинскими. В верховьях Иртыша были наиболее благоприятные условия для развития пастушеского скотоводства и там же имелись богатые источники меди и олова. Так, в Калба-Нарымской металлургической провинции выявлено огромное количество поселенческих комплексов древних рудокопов и металлургов, они снабжали соседние регионы Евразии сырьем и готовой продукцией.

Что касается поселений раннего железного века (VIII в. до н.э. – Ш в. н.э.) на территории Казахстана, то они изучены неравномерно.
Наибольший интерес представляет поселение городского типа Ак-Тау в степном Приишимье, датируемое IV – II вв. до н.э. Памятник располагался на высоком мысе правого берега реки Ишим и, как свидетельствует автор раскопок М. Хабдулина, был укреплен оборонительным валом – стеной из грунта и бревен. Внутри укрепленного поселения зафиксированы остатки одно- и двухкамерных срубных построек. Анализ архитектурно-планировочной и фортификационной системы позволил автору предположить об узкоспециальном назначении поселения Ак-Тау как крепости-убежище. Вполне возможно, что оно являлось важнейшим военным форпостом на пути караванной торговли, на узловом участке сообщений.

В последние годы в Семиречье выявлено большое количество оседлых сакских (например, Тузусай ) и усуньских поселений, жители которых вели, судя по археологическим находкам, полукочевой образ жизни, занимались, наряду со скотоводством, поливным земледелием, выращивали различные злаковые культуры.

Некоторые представления о мобильных жилищах древних кочевников дают наскальные изображения. Недалеко от деревни Алыбай Катон-Карагайского района Восточно-Казахстанской области обнаружено изображение шатрового типа жилища с четким делением на правую и левую, мужскую и женскую части. Другое изображение жилища эпохи ранних кочевников обнаружено в ущелье Доланалы севернее села Калжыр Курчумского района Восточно-Казахстанской области.

Интересно, что в эпоху раннего средневековья тюркоязычные кочевые народы, как и их предшественники, использовали мобильные жилища. Об этом, к примеру, говорит гравюра на скалах в ущелье Сауыскандык, на южном склоне хребта Каратау. Здесь также изображены мужчина и женщина внутри юртообразного жилища с соответствующим делением и вертикальным дымоходом. Вокруг дома мы видим типично древнетюркских всадников, а также и животных – баранов и козлов, которые, видимо, олицетворяли богатство и благополучие.

Что касается домовладений в структуре средневековых городов Южного Казахстана и Семиречья, особенно на трассе Великого Шелкового пути, то о них сегодня написано такое огромное количество научных трудов, что здесь нет даже смысла упоминать их.
В средневековых арабских и персидских источниках упоминаются города кимаков в верховьях Иртыша. К сожалению, до сих пор не проводились целенаправленные поиски этих памятников, поэтому они еще не выявлены.

В эпоху Золотой орды, вопреки мнению о запустении городской культуры в результате завоевания центрально-азиатскими кочевниками значительной части Евразии, возникают десятки городов новых типов. Об этом свидетельствует целый ряд источников. В улусе Джучи, к примеру, был построен город Сарайчик. Благодаря удобному расположению на узловой точке евразийских коммуникации он стал одним из важнейших имперских центров, где осуществлялось руководство восточными провинциями. Так называемые монгольские города, в отличие от классических средневековых, не имели внушительных фортификационных систем и были близки по духу к степным культурным комплексам. Но в них шла городская жизнь: чеканились монеты, строились мечети, бани, функционировали базары и караван-сараи, возводились дворцы правителей и административные центры, там были воинские гарнизоны.

Особый тип мобильного жилища для верховных владык степных государственных образований прежде всего известен у монголов. Это целые дома на платформах – повозках, запряженных быками. Меньшие по размерам, но более мобильные образцы подобных жилищ-повозок были у скифов, саков и в эпоху средневековья – у многих тюркоязычных народов.
Когда говорят о мобильной и стационарной архитектуре кочевых народов, то в первую очередь обращаются к юрте как гениальному и непревзойденному изобретению человечества. Некоторые компоненты юрты изобретены еще в эпоху бронзы. Часть добавилась в сакскую эпоху. Окончательное оформление юрты происходит в гунно-тюркский период – именно тогда появляется самый важный конструктивный элемент – шанырак.

Юрты тюркских и монгольских народов, снаружи представляя купольный монолит, членились на составные элементы и соотносились с вертикально организованной трехчастной структурой мира, мировым древом, соединяющим три сферы мифологической вселенной. Общеизвестно, что в структуре шанырака усматривается модель космоса и что внутренняя планировка юрты, помимо функционального, имеет символическое деление на правую (женскую), левую (мужскую) части и сакральное центральное место – напротив входа, где находились наиболее значимые вещи. Середину жилища занимал очаг, жизненно необходимая функция которого, как у самых ранних жилищ, отожествлялась с ритуально-магической функцией священного огня.