Наше общество архаизируется в цивилизационном отношении. В политическом плане – это регионализм, трайбализм и коррупция; в социальном – безработица или низкоквалифицированная работа, в культурном – возобновление краж невест, непомерные траты на поминках и тоях, разговоры об узаконивании многоженства. Все это свидетельствует о том, что понижается наш цивилизационный уровень.

Кыргызстану необходимо в сжатые сроки привлечь существенные инвестиции в развитие коммуникационных сетей через свою территорию. Вследствие информационно-коммуникационной изолированности, малых размеров, бедности традиционными природными ресурсами стоит задача: вывести на мировой рынок не товары, не отдельные производства и даже не отдельные отрасли, а страну в целом. Но этому препятствуют такие проблемы, как снижение уровня культуры, сильная дифференциация общества, недостаточность аналитического потенциала, которые могут быть решены реализацией социально-ориентированной концепции типа "общественного договора". Развитие Кыргызстана, на мой взгляд, является не столько макроэкономической проблемой, сколько цивилизационной.

Перед Кыргызской Республикой стоят непростые задачи обеспечения стабильности и развития.

Последние 3 года все говорят о мировом экономическом кризисе. Наш же регион уже 0,5 тысячелетия находится в цивилизационном кризисе, но никто об этом не говорит. Цивилизационное развитие страны в значительной мере определяет уровень его стабильности и безопасности. Понятие «безопасность», в том числе региональная, относительное. Если мы заглянем на 1/3 века назад, то мы увидим укрепление институциональных основ безопасности на фоне снижения уровня региональной безопасности. Институциональные основы есть, а безопасности – нет.

В начале 2 тысячелетия, в 10-11 веках наш регион, включавший тогда в себя и северную часть нынешнего Афганистана, был одним из самых развитых в мире. Это было следствием того, что под влиянием функционирования Великого Шелкового пути в регионе сложилась одна из самых передовых моделей экономики того времени. Ведущую роль играл третичный сектор – транспорт и торговля. Для обслуживания этой модели экономики была создана самая передовая культурная политика. Доходы от экономики позволяли делать инвестиции в культуру. В это время творили выдающиеся поэты, философы и т.п. Почти все в регионе, что внесено ЮНЕСКО в Фонд мирового наследия, создано именно в этот период. За последние полтысячелетия регион не создал ни одного памятника материальной культуры и выдвинул только одного деятеля культуры мирового уровня – Чингиза Айтматова.

А в Европе это период известен как "мрачное Средневековье". В 12 веке на всю Европу приходилось не более 10 ученых, в 13 - не более 15, в 14 - менее 25 (для сравнения: сегодня их сотни тысяч) . Европейские ученые пользовались трудами ученых нашего региона: Авиценны, Аль-Фараби, Улугбека. «Канон врачебной науки» Авиценны была настольной книгой европейских медиков вплоть до конца 17 века. Точность астрономических таблиц Улугбека была превзойдена только во второй половине 20 века.

Если оценить цивилизационный уровень рассматриваемого региона в те или иные периоды, то мы увидим, что в период 10 век – первая половина 15 века регион ближе, чем когда-либо, находился к постиндустриальной стадии развития. Затем последовал цивилизационный надлом.

Если посмотреть, что предшествовало периоду надлома, и что последовало за ним, то мы увидим следующее. В середине 15 века (1453 год) пал Константинополь – под натиском Османской империи, которая тогда находилась на подъеме. Противостояние Османской империи и Европы привело к ликвидации основного товаропотока из и в Европу. И как следствие, угасанию Великого шелкового пути.

Во 2-й половине 20 века регион находился на индустриальной стадии развития, а в начале 21 века – на доиндустриальной… То есть, в отличие развитых стран, «цивилизационный эскалатор» у нас работает в обратном направлении…

Цивилизационный откат демонстрирует такой феномен как повторная клерикализация Ирана и Таджикистана в конце 20 века… Европа подверглась клерикализации как раз в доиндустриальный этап развития, а освободилась от нее к середине 19 века.

В середине 20 века начались интеграционные процессы, а в конце 20 века – глобализационные. Поэтому в конце 20 – начале 21 века создание новых государств означает процесс обратный тому, что был в 19 веке. То есть выделение протогосударств из «совершенных» наций-государств. В этих условиях создавшиеся протогосударства существуют главным образом как квазигосударства, (еще) несостоявшиеся государства. Единственный выход для них – возврат в естественный процесс, но не формирования наций-государств, а более больших пространств – интеграций.

Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан попали в последние 19 лет в порочный круг бедности, т.е. ситуацию самовоспроизведения бедности. Низкие доходы определяют неудовлетворительное здоровье, низкое образование и производительность труда и, в конечном счете, обуславливают сохранение бедности. Это приводит к усилению социальной напряженности, являющейся питательной средой для идей экстремистских группировок. К "порочному кругу бедности" добавляется "порочный круг безопасности", когда высока опасность экстремизма и международного терроризма. Все это ухудшает инвестиционную привлекательность. И, в свою очередь, приводит к дальнейшему снижению социально-экономического развития и безопасности.

Основная угроза – утрата государственности. Мало состояться как государствам. Необходимо еще достигнуть определенного уровня экономической зрелости. Фундаментальной проблемой является то, что основные угрозы нестабильности в странах региона находятся внутри самих стран, а внутренняя нестабильность объективно является внешней угрозой соседям по региону. Например, гражданская война в Таджикистане.

Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан являются малыми странами, одним из основных признаков которых является необходимость внешней помощи для обеспечения безопасности и выхода из "порочного круга безопасности". Казахстан от этих процессов удерживают пока высокие доходы от нефти. Но последние означают, что в Казахстане идет экономический рост (увеличивается ВВП) на фоне деградации экономического развития, потому что горнодобывающая отрасль относится к сырьевому сектору экономики.

Кыргызы являются титульным этносом в стране, но если посмотреть, то они в большей степени доминируют в политическом отношении. В экономическом же и социальном плане в основной своей массе остаются маргиналами.

Как это понимать? Объяснение очень простое. Средняя материальная обеспеченность кыргыза невыгодно отличается от видимого среднего достатка представителя национальных меньшинств. Подобное соотношение и создает почву для социально-бытовых конфликтов и где–то влияет на социальные настроения. Ведь что такое революция? Например, два века назад во Франции буржуазия приобрела экономическую власть, но не имела политической. Революция и привела все в соответствие.

Можно увидеть и корни конфликта на юге. В экономическом плане так получилось, что в южных регионах доминируют узбеки, а кыргызы – только в политическом. Это связано с менталитетом, который определяется укладом жизни. Кыргызы известны своим кочевым прошлым, а узбеки – народ несколько веков ведущие оседлый образ жизни. Дело в том, что у кыргызов, в общем-то, доходы не намного отличаются от других этносов. Просто обычная кыргызская семья имеет намного больше расходов, причем непроизводительных. Они не вкладывают в развитие. Растранжиривание имеющихся ресурсов стало чем то вроде национальной традиции, и этот процесс, стоит подчеркнуть, в определенной степени сакрализован, то есть, освящен «обычаям предков», которые каждый якобы обязан свято соблюдать.

Нужно вкладываться на многочисленные тои, поминки, похороны, свадьбы и прочие коллективные мероприятия. Той - это своего рода жратвоприношение. Откуда же появилась эта привычка - транжирить ресурсы?

Свадьбы и похороны не так часто бывают, но никак нельзя обойтись без поминок, праздников в честь рождения детей, круговых шерине – просто посиделок сородичей.

Ведение кочевого хозяйства к концу 19 века достигло своего предела с точки зрения продуктивности пастбищ. Если год расплода скота был удачным, то, что делать с излишком. Продать – сложно. Их невозможно было куда-то вложить, а кормить надо было. Причем растительная масса на пастбище ограничена. Поэтому излишки надо было как-то утилизовать, то есть съесть. Вот и сформировалась традиция коллективного не скучного времяпровождения за бешбармаком, дабы излишки баранов не уничтожили запасы кормов. Тем более, что зимой скотоводам особо делать было нечего.

И вот этот присваивающий натуральный вид хозяйства, ограниченная кормовая база не позволяли делать расширенного воспроизводства. Отсюда и сформировалась привычка утилизовать дополнительные ресурсы, она сохранилась и сакрализовалась. Сто лет назад по-другому и невозможно было жить. И даже когда народ перешел во времена советской власти к земледелию, промышленности и сфере услуг, то привычка осталась как особая черта менталитета кыргызов. Если земледелец, к примеру, русский или узбек, излишки урожая не проедал, а пускал на воспроизводство, то кыргыз в своей основной массе так и не научился накапливать и инвестировать.

Общинный («колхозный») характер пирушек также способствовал расточительности. Как ни странно, но расточительности способствовала бедность. Расточительность – это попытка доказать себе и окружающим, что ты не беден. Богатый человек не нуждается в таких «доказательствах», он и окружающие и так знают, что он богат. Все это приводит к соревнованию расточительностью. Каждый пытается перещеголять другого. У соседних народов кыргызы с легкостью усваивали именно «затратные технологии»: алкогольные возлияния, каменные надгробия, металлические ограды на могилах и т.д.

А что теперь делать? Наверное, нужно думать, как вкладывать имеющиеся ресурсы в развитие, а не на потребление. Если этого не произойдет, то титульный этнос может утратить не только экономическое, но и политическое доминирование. Так что, хватить уже дальше бешбармачить.

В Кыргызстане средняя продолжительность жизни невысокая – всего 58 лет. Рождаемость же достаточно высокая по мировым меркам. Это приводит к тому, что в Кыргызстане население довольно молодое. Потенциально - это значительный ресурс развития: молодые мобильные трудовые ресурсы. Вместе с тем, роль молодежи в общественной жизни достаточно низкая. С чем же это связано? На наш взгляд, позитивные и негативные факторы, влияющие на роль молодежи в развитии Кыргызской Республики, находятся главным образом в исторических и геополитических особенностях страны. Поэтому сначала рассмотрим эти особенности, затем как они влияют на роль молодежи в развитии страны, и в заключении – какие выводы и рекомендации из этого следуют.

Исторические и геополитические особенности страны

Как известно, общества проходят три основные стадии цивилизационного развития: архаичную, традиционную и индустриальную.

В архаичном обществе личность неспособна еще к самосознанию, к оценке своего знания, нравственного облика, идеалов, мотивов поведения, ей не свойственны контроль за собственными поступками и принятие полной ответственности за них. В силу этого в архаическом обществе развивается система строгого социального контроля, которая почти абсолютно подчиняет человека определенным правилам поведения.

Поведение людей в традиционном обществе, их отношения между собой, вся их жизнь регламентируется в основном традицией, которая не нуждалась в рациональном истолковании, не осмыслялась в категориях пользы и выгоды, а принималась на веру, выражаясь в пословицах, поговорках и нормах обычного права.

В архаичном и традиционном обществах роль молодежи (мужчин) как мобилизационного резерва на случай ведения войны была высока в прошлом, но не сейчас.

Архаичные и традиционные сообщества, как правило, моноэтничные.

В индустриальном обществе, которым в общих чертах обладает современный взрослый человек, получивший системное образование, имеет следующие особенности. Человек контролирует собственные поступки, принимает и несет полную ответственность за них. Регулятором его поведения выступают этика, правовые нормы, идеология, выраженные понятным всем способом.

Индустриальные сообщества в Кыргызстане – это, как правило, полиэтничные сообщества.

Известно, что в отличие от казахов, у кыргызов не всегда присутствовала наследственная передача власти и социально-статусная дифференциация общества на «ак-суйек» (белая кость) и «кара-суйек» (черная кость). В социальной организации у кыргызов чаще преобладал принцип меритократии, при котором важны были личные качества и достоинства человека, претендующего на власть и управление родом или племенем.

В Кыргызстане, в отличие от Казахстана (чингизиды) и Узбекистана (тимуриды) власть не была сакрализована. Это было связано с тем, что представители кыргызской знати практически полностью были истреблены монгольскими завоевателями в рамках подавления сопротивления. Феодальные институты – в том числе жесткое сословное деление – утвердились только на юге Кыргызстана – в рамках Кокандского ханства.

Кыргызская демократия - это скорее то, что Й.Шумпетер определял как «соревновательный элитизм». Власть у кыргызов всегда принадлежала по праву признания народом авторитета. И, как правило, это был авторитет интеллекта. Выжить народу мог помочь только тот, кто лучше знал, что делать, лучше мог предвидеть, проектировать, говоря современным языком.

Механизм демократии в традиционных обществах - принципиально иной. В основе его - общинные интересы. Человек обязан следовать воле большинства, но не любого, а только своего рода, его воле. И само подчинение основывается не на договоре (законе), как в западном обществе, а на традиции, общественной норме.

В традиционном кочевом кыргызском обществе любой физический (мужской) труд кроме животноводства, считался недостойным.

В традиционном кочевом кыргызском обществе институты ислама не могли укрепиться.

Особенности группового сознания кыргызов-кочевников накладывали особый отпечаток на все их поступки, а в некоторых случаях позволяют постичь их поведение только с учетом своеобразия их восприятия и мышления.

Недостаток самосознания у отдельной личности и потребность в санкции «сверху» порождали определенное социальное поведение кочевников, служили психологическим основанием подчинения детей родителям, роду. Этим объясняется конформистское поведение кочевников, основанное на традиции, норме, так называемом «кыргызчылыке», с которым советская власть вела упорную борьбу все годы своего существования. Дословно этот термин можно перевести как «быть подлинным кыргызом». «Кыргызчылык» означал необходимость строгого соблюдения ряда морально-этических норм, нарушение которых вызывало общественное презрение. «Кыргызчылык» требовал от кочевников следовать сложившимся веками традициям и обычаям в отношениях между старшими и младшими, женщинами и мужчинами, родителями и детьми и т.д., все это сковывает инициативу у молодежи.

Из-за гор пространство в Кыргызстане 4-х мерное. Это не банальное утверждение. Потому что в равнинных странах для обычного человека (не физика-теоретика) пространство трехмерное: x, y, t. Гор нет, поэтому нет и координаты z. Замечено, что человек может одновременно воспринимать 3 координаты пространства. Когда их 4, то координата времени (t) как бы выпадает из восприятия – время приостанавливается. Кто был в горах, замечал – через некоторое время трудно определить: 15 минут прошло или 40. Посмотрите на Тибет – там время застыло.

Если пригласить горца в гости на пятницу, он может прийти в четверг, может в субботу: «Ведь ты же приглашал» (а в какой именно день для него не так важно). Европеец же (и весь Запад) пунктуален. Координаты z нет – и тогда координата времени – на коне. Чувство времени дошлифовано сетью железных дорог: не пришел вовремя – твой поезд уйдет.

Чем выше в горах живут сообщества, - тем больше они отстают в развитии. Пока большая часть страны находится в 19 веке. Посмотрите на села Кыргызстана в глубинке - и спросите себя, в каком веке так жили в Европе? Чем выше в горы, - тем дальше в средневековье. На большей части Кыргызстана время остановилось. Не зря Л.Гумилев относил к "задержанным" цивилизациям эскимосов, османов, спар¬танцев, полинезийцев и кочевников Евразии.

Как заметила современная французская исследовательница Катрин Пужоль: «У кочевых народов — время парадоксально статичное, более медленное, особенно после окончания сезонных миграций, в отличие от оседлых сообществ, где время быстрое и изменчивое».

Профессор Б.Турусбеков обследовал более 20 000 подростков, жителей Центрального Тянь-Шаня, Памира и Алая, и пришел к удивительному открытию. Он установил, что "горцы в своем физическом развитии, вегетативном созревании, общефизической подготовленности, по многим другим антропометрическим признакам отстают от европейцев, американцев, кавказцев". Росто-весовые показатели у наших ребят, особенно из высокогорных районов, ниже на 20-25%(!), и созревают они с опозданием на... 2–2,5 года. Следовательно, биологический возраст у них не совпадает с физическим. Взрослеют они, таким образом, только к двадцати годам.

Подобный же факт еще в 19 веке отметил Ж.А. Гобино : во многих землях Швейцарии физичес¬кое развитие жителей настолько замедленное, что у мужчин оно иногда не завершается даже в 20 лет.

На Западе молодежь становится юридически дееспособной (и это правильно) в 21 год. У нас же дееспособность наступает в 18 лет (а вступить в брак можно еще раньше). Фактически, с учетом изложенного выше, дееспособность наступает в 16-15,5 лет. Эта фактическая разница в 5-5,5 лет объясняет одну из причин видимой инфантильности нашей молодежи по сравнению с западной.

Выводы

И военная демократия (меритократия) и кочевой образ жизни обусловили предпосылки «социального лифта», социальной мобильности. Это по мере ухода от кочевого образа жизни предопределило необычайную популярность образования у коренного населения, сначала у мужчин, а затем и женщин.

Три четверти населения Кыргызстана живет в селах и малых городах, т.е. в архаичных и традиционных обществах. Не все, кто живет в больших городах, могут быть отнесены к индустриальному обществу. Многие из них горожане в первом и втором поколениях. Не говоря уже о тех, кто живет в «саманных поясах» Бишкека и Оша.

В дореволюционный период, а также еще длительное время после установления советской власти кыргызский народ в целом находился на традиционной ступени исторического сознания. К сожалению, после распада СССР, упадка экономики этот процесс прервался. В настоящее время наше общество архаизируется в цивилизационном отношении. В политическом плане – это регионализм, трайбализм и коррупция; в социальном – безработица или низкоквалифицированная работа, в культурном – возобновление краж невест, непомерные траты на поминках и тоях, разговоры об узаконивании многоженства. Все это свидетельствует о том, что понижается наш цивилизационный уровень.

Мы были плохими мусульманами, потому что были кочевниками. Мы остаемся плохими мусульманами, потому что гражданину Кыргызстана необходимо интегрироваться в следующие элементы идентичности:

• Как гражданину страны и жителю СНГ: кыргызский и русский языки на основе кириллицы.

• Как участнику глобального мира: английский язык на основе латиницы.

• Как мусульманину: арабский язык на основе арабицы или как православному: церковнославянский язык.

Абсолютному большинству населения Кыргызстана интегрироваться во все эти элементы идентичности невозможно! Поэтому, кто уходит в религии – выпадает из развития и – наоборот. Учитывая религиозный ренессанс последних двух десятилетий, число выпадающих из развития растет.

Кыргызстан не осознает себя Востоком в классическом противопоставлении его Западу. Вследствие длительного сосуществования в составе России, а затем СССР, КР существует в зоне распространения европейского типа мышления и ценностей.

Кыргызы относятся к ханифитскому мазхабу, одному из четырех суннитских правовых течений, который считается самым либеральным. Кыргызы более позитивно относятся к влиянию западной культуры, чем представители других национальностей, проживающих в стране. В основном за счет того, что считают, что западная культура облегчает доступ к знаниям и технологиям.

Именно высокая адаптивность определила, к примеру, то обстоятельство, что кыргызы быстрее и эффективнее, чем их соседи освоили рыночную систему отношений, более безболезненно участвуют в трудовой миграции, легко сменили традиционные виды деятельности на новые, ранее им не свойственные.

По различным данным, от 500 до 800 тысяч кыргызских граждан выехали для работы в других странах, по отношению к общему числу населения - это один из самых высоких показателей по СНГ.

Кыргызские трудовые мигранты более диверсифицировано, чем их соседи по региону, выбирают род занятий, успешно работают не только в торговле, но и сфере услуг, строительстве, промышленности, сельском хозяйстве. По некоторым оценкам, кыргызы сегодня входят в число трех этносов, у которых численность проживающих вне страны превышает число живущих в национальных границах.

Более высокая конкурентоспособность молодежи Кыргызстана по сравнению с молодежью, например, Таджикистана и Узбекистана, приводит их к большей мобильности. В результате в самом Кыргызстане остается не самая конкурентоспособная (теперь уже по сравнению со своими старшими поколениями) молодежь.

Основы стратегии прогресса

Нацию определяет освоенный им ландшафт. Кыргызы являются самым «многоукладным» этносом: его представители живут и трудятся в самых различных искусственных ландшафтах - хозяйственных укладах.

Кочевой образ жизни предопределяли резкая континентальность климата в сочетании с низкой естественной биологической продуктивностью. Если другие народы стали испытывать дефицит природных ресурсов только последние несколько поколений, то кыргызы как этнос сложились в условиях недостатка природных ресурсов – в условиях, в которых человечеству предстоит жить все обозримое будущее…

С политической и психологической точек зрения в Кыргызстане имеется многообразное общество, что, конечно, создает определенные трудности с точки зрения строительства политической нации. Но вместе с тем оно обеспечивает динамизм из-за разнообразия культуры.

Чем выше в горах живут сообщества, - тем больше они отстают в развитии. Цивилизации гор чаще всего представляют собой архаические, фрагментарные образования. На большей части Кыргызстана социальное время остановилось. Homo sapiens как вид возник в горах. Но современные цивилизации – угольная и нефтяная - упрочились на равнинах. Горы – хорошее место для доугольных цивилизаций. Для более современных цивилизаций равнины подходят лучше.

Для достижения западных стандартов благосостояния КР при всем желании не может реализовать западную модель развития по той простой причине, что Запад достиг своего благосостояния за счет интенсивной эксплуатации природных ресурсов не своих, а колониальных стран. Мы можем эксплуатировать только свою окружающую среду. И в этом процессе мы быстрее многих можем достичь своих “пределов роста”, перейти к стадии неустойчивого развития.

А в эпоху глобализации догоняющая модернизация невозможна.

Является ли вообще модернизация, т.е. достижение современной западной модели развития прогрессом? Современная западная модель развития – это и легализации однополых браков, наркотиков и проституции. А также подмена гендерных проектов феминистскими. Все это направлено на то, чтобы современными «гуманными» способами снизить численность населения планеты (в перспективе до пресловутого «золотого миллиарда»). Но нужно ли нам это? Если мы войдем в фазу депопуляции – мы из нее уже не выйдем…

Т.е. к современной западной модели развития стремиться невозможно и не нужно.

По инерции старинность рассматривается негативно, исклю¬чительно как отсутствие ценностей модерна. Однако такая точка зрения является устаревшей. Старинность является не препятствием, а отправной точкой для проектирования и создания оригинального типа государствен¬ности. Старинность является не толь¬ко фактором отсутствия модерновости, но и уни¬кальным ресурсом гигантского значения.

Если кажется, что не хватает ресурсов для обеспечения безопасности и развития, - это означает лишь, что не задействованы главные ресурсы - культурные: интеллектуальные и ментальные, конкурентоспособные именно в этих ландшафтах. Швейцария и Япония доказали, что основа богатства не в природных, а в социальных ресурсах, основанных на воспитании и культуре. Конструк¬тивный опыт в мире имеется: например, Япония, где максимум общественной пользы извлекается из таких черт национального характе¬ра японца, как приверженность семейным традициям, нор¬мам общинного уклада, - ведь именно они лежат в основе эффективнейшей системы человеческих отношений на производстве, дающей немалые преимущества японской экономике. Синтоизм японцев никак не помешал им достичь непревзойденных успехов в модернизации. А индуизм индусов, даосизм и буддизм китайцев также не мешает их успехам. Концеп¬ция неотрадиционализма представляет возможности пол¬ноценного развития за счёт соеди-нения бережно сохраняемых тради¬ционных основ культуры и истории и одновременного введения новых технологий, вплоть до перехода к новому технологическому укладу.

Развитие культуры уменьшит значение стандартов общества потребления. И вполне достаточно будет не сильно много повысить доходы, понизить расходы (на тои, похороны), понизить социальную дифференциацию (через налог на роскошь) и понизить потребности (через тенгрианство, ислам и православие).

Подлинная модернизация без культурного суверенитета невозможна. Но культурное наследие кыргызов утрачивается в различных аспектах: горная система страны носит китайское название «Тянь-Шань», этносы Кыргызстана исповедуют ближневосточные религии (арабского и еврейского происхождения), пользуются славянской кириллицей, носят арабские, иудейские, персидские и греческие имена; отчества и фамилии у них на русский манер; многие не знают своей философии и традиций; живут по законам и образу жизни Запада; одежда и пища у них - западная; они не знают историю своего народа; многие городские жители не владеют родным языком. Кто же они на самом деле и что на сегод¬ня у них свое? И может ли страна в условиях такой всесторонней культурной колонизации провести адекватную общественно-политическую и экономическую модернизацию, стать подлинно суверенной?

Рекомендации

В условиях архаизации общества разрабатывать догоняющую модель развития бессмысленно. Необходимо разрабатывать обгоняющую модель развития. Только в такой модели найдется больше места конкурентным преимуществам молодежи.

В этой обгоняющей модели развития должны быть предусмотрены меры по снижению аграризации страны, которая и приводит к архаизации и традиционализации общества, сковывающей молодежь.

Необходимо пересмотреть законодательство и поднять возраст дееспособности молодежи Кыргызстана до 21-23 лет.

Необходимо изучать проблемы культурной идентичности, «перегруженность» которой может возрасти, если будет принято решение о переводе кыргызского языка на латиницу. А это приведет к дальнейшему «выпадению из развития» молодежи.

В Стратегии опережающего развития молодежи, ее молодость (отсутствие опыта) должна рассматриваться не как слабость, а как сила. Молодым легче и интересней осваивать инновационные виды деятельности: информационно-коммуникационные технологии и т.д. Не стоит делать упор на такие виды деятельности, которые требуют опыта (т.е. возраста). Например, юриспруденция и т.д.

В местных самоуправлениях Кыргызстана ощущается недостаток кадров. Необходимо в функциях МСУ и услугах общественного сектора в целом тщательно изучить «ниши» для активности молодежи.

Корневая проблема молодежи - недостаток «ответственности». Ошибочность существующей стратегии молодежи заключается в том, что она пытается «качать права», забывая о фундаментальном единстве прав (ответственности) и обязанностей (прав). Стратегия «непрямых действий» молодежи должна заключаться не в том, чтобы «качать» права, а в том, чтобы брать на себя ответственность. А права придут сами – вслед за ответственностью.

Другая ошибка заключается в стремлении выйти сразу на национальный уровень, «разжечь костер мировой революции». Права, авторитет молодежи должны приобретаться через участие, прежде всего, в местном развитии. Но для преодоления этнических особенностей менталитета, делать это лучше на основе развития межэтнических связей молодежи.

 

Мурат Суюнбаев, эксперт "Открытый Кыргызстан"