Гонконгская South China Morning Post рассказала о ламе из аймака Силингол Внутренней Монголии - молодом и образованном лидере тибетского буддизма, который сочетает духовную работу с защитой прав скотоводческих общин на землю. Этот очерк позволяет понять, почему материковые чиновники так сопротивляются экологической активности в общинах последователей тибетского буддизма...

Старший лама Внутренней Монголии Сэньдао (Siendao) поднимает чашку с молочным чаем, чтобы поприветствовать небольшую группу почетных гостей, и в этот момент смартфон на его столе начинает жужжать. Он сразу же ставит чашку и берет телефон. Это уже пятый входящий звонок с начала утренней чайной церемонии. Он с извиняющейся улыбкой нажимает кнопку приема.

Этот и все прочие звонки поступают от испытывающих глубокое недоумение и опасения скотоводов из Внутренней Монголии, к которым пришли представители рудничной компании и чиновники правительства с предложением отказаться от богатых минералами пастбищных земель за минимальную цену. Они хотят узнать его мнение.

Скотоводы из уездного округа (хошуна) Ци-Уджимчин доверяют Сэньдао, потому что верят в его способности сочетать духовную и физическую энергию. Под его традиционным малиновым одеянием скрывается тело борца, сила которого не заметна, пока он не скрестит руки. С его пониманием и трактовкой классических трудов тибетского буддизма в регионе некому соперничать. Однако наибольшее впечатление на скотоводов производит его умение, выходящее за рамки физического и духовного мира большинства монгольских аборигенов: он знает китайское законодательство. Сэньдао систематически изучает введенные в последнее десятилетие статьи законов, касающиеся владения землей, управления пастбищами, защиты окружающей среды. С помощью таких неправительственных организаций, как Echoing Steppe из Пекина, занимающихся защитой лугов, он превратил закон в эффективное оружие, которое скотоводы могут применять в борьбе против безудержной эксплуатации природных ресурсов, опустошающей их традиционные места обитания. Куда бы он ни поехал, потерявшие всякую надежду скотоводы почитают Сэньдао, которому лишь слегка за 30, как своего духовного лидера.

Первое потрясающее открытие, которое Сэньдао сделал, внимательно прочитав материковую конституцию, состояло в следующем: несмотря на отсутствие права на частное землевладение, по-прежнему существуют два вида собственности на землю – государственная и коллективная. Правительство владеет только весьма небольшой частью общей массы земель – в таких формах как природные заповедники, реки, военные городки и городские районы. Почти все остальное, включая леса, поля и луга, принадлежит сельским или пастушеским коммунам. В соответствии с «Законом о земле», луга Внутренней Монголии должны быть - и в основном так и было – поделены и переданы в распоряжение гача (gacha), самоуправляемых пастушеских коммун, состоящих из не более чем 200 семей. Именно этого никогда не говорили главам монгольских гача, и поэтому они - сами из числа скотоводов – совершенно не подозревали, что владеют землей.

Когда в 2003-м Сэньдао узнал, что рудничная компания пытается изъять землю одной из гача, он отправился проконтролировать ход переговоров. Как он и предполагал, сопровождавший представителя рудничной компании правительственный чиновник предупреждал скотоводов, что вся земля принадлежит правительству, и если рудничная компания захочет, то сможет забрать всю землю без компенсации. В крайнем возмущении Сэньдао швырнул в лицо чиновника конституцию. “Того, что вы только что сказали, достаточно, чтобы отправить вас в тюрьму на 10 лет”, - сказал он. Шокированные и опозоренные, чиновник и сотрудник рудничной компании поспешно смылись, чтобы более не возвращаться.

Этот первый успех побудил Сэньдао составить послание ко всем главам гача во Внутренней Монголии с призывом использовать свои законные права для защиты традиционных пастбищ. Почти все главы ответили, что будут следовать его указаниям. Но это послание серьезно обеспокоило правительственных чиновников в регионе – кое-кто даже попробовал подкупить его. После этой неудачной попытки дать взятку прошло совсем немного времени, и Сэньдао был арестован милицией за подготовку, печать и распространение нелегальных изданий. Между тем изъятые милицией незаконные издания представляли собой брошюры с китайскими законами, переведенными неправительственной организацией Echoing Steppe на монгольский.

Впрочем, Сэньдао вскоре вышел на свободу, но не только потому, что его яростно поддерживали монгольские скотоводы, - сработало тот факт, что молодой лама был членом народного собрания хошуна. В материковом Китае все представители народного собрания назначаются правительством. Сэньдао попал в их число, так как в период назначения ему было всего лишь 20, и правительство полагало, что столь молодого ламу будет легче контролировать. “Они наверняка сразу пожалели о своем решении”, - смеется Сэньдао.

Даже в юности Сэньдао обрел среди окрестных жителей добрую славу благодаря своим вероисповедным убеждениям. Он демонстрировал детальное понимание некоторых наиболее трудных текстов тибетского буддизма и заслужил почет и доверие старших лам и верующих. И как только его назначили членом законодательного органа, он проявил также политический талант, используя пусть небольшую, но все же власть, чтобы защищать интересы скотоводов. Если в хошун приезжали вышестоящие чиновники центрального правительства, он всегда просил встречи с ними. Чиновникам хошуна это не нравилось, поскольку Сэньдао мог представить свидетельства нарушений конституции, а также законодательства, действующего в сфере рудничных разработок и тяжелой промышленности, но чиновники не могли отвергнуть его просьбу, так как это входит в права члена законодательного органа.

Правительство хошуна как-то вышло на него с предложением принять средства для строительства храма от центрального правительства, но он отказался, быстро собрав деньги на постройку среди скотоводов. Этот храм стал площадкой для объединения разбросанных гача в борьбе против разработок и загрязнения.

Скотоводы повсюду приветствуют Сэньдао как героя, говорит скотовод из Западного Уджимчина Байцза (Bayiza). “Люди прислушиваются к каждому его слову и следуют ему в каждом деле, - говорит Байцза. – Внутренней Монголии реально необходим интеллигентный, знающий и влиятельный духовный лидер вроде него. Он ничего не боится”.

На вопрос о том, боится ли он, что правительство хошуна в конце концов подвергнет его преследованиям, Сэньдао отвечает: страх бесполезен. “Луга Внутренней Монголии страдают от самого безрассудного в истории уничтожения окружающей среды. Страх нас не спасет, - говорит он. – Пришлые [компании] рыщут как волки, когда мы боимся, но разбегаются как крысы, когда мы проявляем недовольство. Настало время нанести ответный удар”.

Валерий Никольский