Аннотация: Автор показывает отражение депортации калмыцкого народа в памяти детей. Источниками стали опубликованные воспоминания, а также полевые записи автора — материалы интервью свидетелей насильственного выселения калмыцкого народа, жителей спецпоселений.
Ключевые слова: калмыки, репрессивная политика, депортация, депортированные народы, спецпоселение, комендатура.
Deportation of Kalmyks in 1943-1944 over the prism of deported children’s perception
I. V. Lidgieva
Abstract: Author’s aim was to reflect deportation of Kalmyk people in memories of the children. Article finds its basisin published materials and field notes of author –the interviews and surveys of the people who have been direct witnesses to the violent eviction and special settlements.
Keywords: Kalmyks, repressive policy, deportation, deported peoples, special settlement, commandants office.
В ноябре 1936 г. VIII-й Чрезвычайный съезд Советов принял новую Конституцию, провозгласив построение в СССР социализма. Но, к сожалению, даже Основной закон не стал препятствием для репрессий. В государстве окончательно сформировался тоталитарный политический режим.
Апогеем этой репрессивной политики стали годы Великой Отечественной войны, когда насильственному переселению подверглись народы и группы населения 61 национальности. Хотя еще в 1923 г. на XII съезде РКП (б) в ответах на поправки резолюции относительно калмыков Сталин писал: «Восточные народы, органически связанные с Китаем, с Индией, связанные с ними языком, религией, обычаями и пр., важны для революции, прежде всего… Стоит допустить маленькую ошибку в отношении маленькой области калмыков, которые связаны с Тибетом и Китаем, и это отзовется гораздо хуже на нашей работе, чем ошибка в отношении Украины» (Сталин, 1947: 278).
Правовая система проводимых мер по депортации народов являлась составной частью законотворческой деятельности государственного аппарата. Каждой из проводившихся акций по переселению народов соответствовала необходимая нормативная база, придававшая всем этим антигуманным действиям правовой характер. Очевидно, что такие акты в большей мере имели уклон в сторону усиления репрессированных действий в отношении депортированных принадлежавших к различным национальностям и попавших под статус «неблагонадежных».
В современной исторической науке наметилось повышение исследовательского интереса к «малозаметным» повседневным практикам «обычного» человека в «необычных» условиях. Тема депортации не стала исключением. Одним из актуальных направлений в изучении повседневности является обращение к ее детскому аспекту.
В рамках данной статьи нами поставлена цель — показать отражение депортации по этническому признаку в памяти детей, на основе опубликованных материалов, а также полученных в ходе интервьюирования и опросов людей, являвшихся непосредственными свидетелями насильственного выселения и режима спецпоселения. Сегодняшний возраст респондентов колеблется от 64 до 85 лет. Их воспоминания позволяют соприкоснуться с той атмосферой, в которой им пришлось выживать в самый лучший этап жизни каждого человека — детство. Статистические данные неумолимо свидетельствуют о том, что в результате тяжелейших последствий насильственного переселения только в 1945 г. умерли 3 735 калмыцких детей (9,3% и это без учета умерших в пути и в 1944 г.), а родилось в том же году всего 351 ребенок, т. е. смертность превысила рождаемость почти в 11 раз, а в первом квартале того же года — в 25,7 раза (родилось 57 детей) (Максимов, 2004: 270). Именно на их детство выпало немало горечи: война и депортация, но, несмотря на все социальные трансформации, жизнь идет своим чередом, и они — дети депортации, — преодолевая моральные и материальные лишения, не только выстояли, но и сохранили свою этническую культуру.
Согласно Основному закону государства все граждане Советского Союза были наделены равными политическими правами, декларировались важнейшие личные и политические свободы: совести, слова, печати, собраний и митингов, шествий и демонстраций, союзов и общественных организаций, неприкосновенность личности и жилища. Между тем, согласно воспоминаниям непосредственных свидетелей насильственного выселения калмыцкого народа, все эти права только декларировались. Для 9-летней Гали депортация калмыков запомнилась как внезапный приход в дом солдат, которые кричали, толкали ее родителей дулом автомата, «по-русски я плохо понимала, поэтому не могла понять, почему эти чужие люди ругают моих родителей» (Полевые материалы автора, далее — ПМА — № 11). В памяти 13-летней Джиргалы запечатлелись несправедливость и жестокость со стороны тех, кто выселял их с родного дома: «солдаты перегородили дорогу и не дали взять семейные ценности из сундука — серебряную статуэтку Будды, токуги, кольца из драгоценных металлов», а ведь все эти вещи могли значительно облегчить жизнь их хозяев, вынужденно оказавшихся в новых условиях (ПМА, № 12). Но это было только начало…
Перевозили людей в декабрьскую стужу в необорудованных железнодорожных вагонах, предназначенных для перевозки скота. 6-летняя Александра с характерной детской непосредственностью описывает тот холод «Не знаю, как спали мать и бабушка, но мы, дети, спали у них на руках, очень трудно было просыпаться: на ресницах и вокруг рта образовывался лед. Трудно и больно было открывать глаза. Помню, как я выдирала эти сосульки и эту ужасную боль» (Оконова, Настаева, 2013: 209).
За относительно короткое время в пути дети повзрослели, изменилось их отношение к окружающей действительности. Для 12-летней Нины Г. дорога стала пограничным событием: «… я потеряла счет времени, сколько мы едим, бабушка старалась, чтобы я спала, так меньше чувствовался голод. Просыпалась, когда открывали дверь вагона на очередной станции и выносили трупы умерших людей. К ним относились спокойно, а ведь раньше боялись» (ПМА, № 2).
И вот — новое местожительство, определенное беспомощным старикам, женщинам и детям. «Нам, степнякам, в первое время было страшно находиться в тайге, огромные деревья давили на нас, терялась видимость, и запросто можно было заблудиться» (Бакаев, 2013: 180). Сплошные лесные массивы, которые так внушали страх жителям бескрайних степей, со временем стали хорошим подспорьем, дававшим пропитание. Воспоминание Булгун Н., чье детство тоже прошло в спецпоселении, характерно для многих калмыцких детей: «Летом мы калмычата, как и все сибирские дети, научились плавать, собирать ягоды, распознавать грибы, какие можно собирать, какие нет. Насаживая их на прутики, мы их жарили на костре, так и кормила нас тайга» (ПМА, № 7).
У многих респондентов депортация ассоциируют с чувством голода. Для 6-летней Розы Г. приезд в Сибирь запомнился как «голод, кушать было совсем нечего, пекли на плите найденную мерзлую картошку» (ПМА, № 3), но даже и та была доступна не всем. Тяжелые воспоминания связаны с картошкой у такой же по возрасту Александры: «Лунная ночь. Местные ребята играют в хоккей. Вместо шайбы у них хорошая картошка. Вот мы, дети-калмыки, стоим и ждем, когда они закончат играть. Кончив играть, так сильно бьют по шайбе. Шайба летит в сугроб и мы, голодные дети, кидаемся в сугроб за ней. Помню холод, который пронизывает тебя до плеч колючками, когда ты роешься в сугробе в поисках картошки» (Оконова, 2013: 211). Подростком, оказавшимся в Сибири, Бака П. четко отразил положение калмыков с питанием, особенно в первое время: «Ели картошку и жареный лук, единственное, что нам было доступно. Радовались и этому» (ПМА, № 9).
8 января 1945 г. было принято постановление СНК СССР № 35 «О правовом положении спецпереселенцев» (Сборник … , 1993: 113), закрепившее принудительное трудоустройство и ограничение свободного передвижения. Спецпереселенцы — главы семей или лица, их замещающие, были обязаны в трехдневный срок сообщать в спецкомендатуру НКВД обо всех изменениях, происшедших в составе семьи. Так, высланные народы полностью оказались во власти спецкомендатур. По агентурно-осведомительным данным, калмыки преследовались даже за высказанную где-либо вслух мысль об обиде на советскую власть, что рассматривалось как антисоветское выступление. 14-летняя Сяхля М. своими воспоминаниями воссоздала ту атмосферу «в первый же год выучила русский язык, потому что комендант грозил лагерями, когда слышал калмыцкую речь» (ПМА, № 5).
Процесс адаптации в новых условиях, как для взрослых, так и для детей проходил по-разному. У Галины А. теплые воспоминания школе «Мне нравилось учиться, учительница меня хвалила, все время говорила, что калмыки — молодцы» (ПМА, № 10). А для другой девочки обучение в школе стало еще и самоутверждением в детском обществе: «В школах, в которых я училась, я была единственной калмычкой. Или в диковинку были азиаты для местного населения, или это детская жестокость, но мне часто приходилось отбиваться от школьников которые дразнились и оскорбляли» (Кекеева, 2013: 57).
Но не везде было такое отношение к высланным «В моей памяти не осталось тяжелых воспоминаний о школе. Я училась хорошо, учителя это ценили. Дразнили нас поначалу, и такое бывало. Но я не была робкой, могла и ответить» (Хонгорова, 2013: 512).
Для родившейся уже на спецпоселении Маши Б. запомнилась только одна местная девочка, которая «…все время меня дразнила: "Калмыки, калмыки нету хлеба и муки, картошку едят, понемножку сопят”, — тем самым она пыталась подчеркнуть наше тяжелое материальное положение» (ПМА, № 1).
Но, несмотря на непростой процесс социализации, спецпереселенцы стремились дать образование своим детям, а те в свою очередь проявляли стремление и упорство в получении знаний. «По итогам 1-й четверти, в канун 7 ноября в класс зашла учительница Анна Степановна Котова и объявила, что я единственная отличница в семилетней школе, и на утреннике, посвященном ноябрьским праздникам, мне подарили черный сатиновый отрез» (Зольванова, 2013: 111). Эти воспоминания той первоклассницы, одной из немногих калмыцких детей, проявлявших усердие в получении знаний. Еще один первоклассник вспоминает: «В 1947 году я пошел в первый класс … закончил с похвальной грамотой. За отличную учебу мне выдали пуд ржи. Отец нес мою премию по деревне, а я гордо шел рядом с ним. И так по четвертый класс я каждый год заканчивал с похвальной грамотой» (Басангов, 2013: 136).
Обучение в старших классах было платным, но, несмотря на тяжелые условия, и родители и дети считали, что необходимо получить образование. Школьница Надя М. собирала ягоды «и выносила продавать их на проходящие пароходы, и было чем за школу заплатить» (Чурюмова, 2013: 585).
Оказавшись поневоле спецпереселенцами, ограниченными в правовом статусе, калмыцкие дети находили способы продолжить обучение, еще и на «отлично». «С первого курса я училась на "отлично”. Поэтому меня не удивляло, что я была выбрана комсоргом группы, потом секретарем комитета комсомола факультета, членом комитета института. Но Сталинскую стипендию (повышенную и поощрительную) я не получала» (Хонгорова, 2013: 513).
Но не все могли учиться, кому-то пришлось очень рано повзрослеть и стать кормильцем в семье, а у кого-то элементарно было нечего одеть. 8-летняя Зоя М. после смерти мамы осталась единственной опорой для маленького братика, пришлось «рыться на помойках, чтобы как-то с братом выжить» (ПМА, № 6).
Выживать, мириться с ужасными бытовыми условиями помогали мечты, они были связаны с надеждами на лучшую, жизнь, без чувства голода. «Маленькой мечтала быть продавцом, думая, что находиться рядом с товаром значит быть сытой, но стала врачом» (ПМА, № 4). Другая девочка, как и многие другие дети депортации, оставшись сиротой в своих мечтах «хотела стать геологом, но после детского дома дорога была только в ремесленное училище, далее на завод» (ПМА, № 8).
Выжить в тех суровых условиях спецпереселенцам помогали добрые люди, старожилы тех мест или такие же высланные. «До сих пор вспоминаю с благодарностью, как перед выездом на поле по утрам заходил к нам в класс дядя Иван, тогдашний председатель местного колхоза, и отдавал мне свой "полевой” паек» (Убушаев, 2013: 501). Характерно, что большинство опрошенных респондентов, вспоминания свое детство на спецпоселении, выражают благодарность местным жителям, которые в трудную минуту не прошли мимо детского горя, которое не имеет национальности.
Воспоминания как никакой другой исторический источник субъективны. Тем не менее, несмотря на возможные неточности в рассказах, стертые за давностью лет подробные детали, в конечном итоге из них формируется картина нелегкого детства, которая несет на себе отпечаток личности автора. События давно минувших лет через судьбу конкретных людей получают новое освещение. Ведь история — это самопознание человечества, а что может быть интереснее, чем сам человек? Эта галерея детских воспоминаний позволяет обратиться к одному из трагических периодов в истории калмыцкого народа.
Список литературы:
Бакаев, П. Д. (2013) «Навечно» высланный (воспоминания о депортации) // Репрессированные народы: история и современность. Материалы Всероссийской научной конференции (г. Элиста, 26-28 ноября 2013 г.). Элиста : КИГИ РАН. Ч. II. С. 178–186.
Басангов, И. Н. (2013) Любовь к родному пепелищу //Репрессированные народы: история и современность. Материалы Всероссийской научной конференции (г. Элиста, 26–28 ноября 2013 г.). Элиста : КИГИ РАН. Ч. I. С. 136–139.
Зольванова, С. Б. (2013) Сибирь — мое детство //Во глубине сибирских руд… Воспоминания и статьи (1943-1957). Элиста : ЗАОр НПП «Джангар». С. 110–118.
Кекеева, А. У. (2013) 28 декабря детство у моего поколения закончилось // Во глубине сибирских руд…Воспоминания и статьи (1943-1957). Элиста : ЗАОр НПП «Джангар». С. 54–61.
Максимов, К. Н. (2004) Трагедия народа. Репрессии в Калмыкии 1918–1940-е годы. М. : Наука.
Оконова, Л. В., Настаева, А. Ф. (2013) Дети в депортации: воспоминания о сибирском детстве (к проблеме изучения истории повседневности) // Репрессированные народы: история и современность. Материалы Всероссийской научной конференции (г. Элиста, 26–28 ноября 2013 г.). Элиста : КИГИ РАН. Ч. II. С. 208–215.
Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий (1993) / Отв. за вып. Е. А. Зайцев. М. : Республика.
Сталин, И. В. (1947) Ответ на поправки к резолюции на XII съезде РКП(б) 25 апреля 1923 г. // Сталин И. В. Сочинения. М. : ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы. Т. 5. С. 276–278.
Убушаев, В. Б. (2013) Через три института // Во глубине сибирских руд… Воспоминания и статьи (1943–1957). Элиста : ЗАОр НПП «Джангар». С. 496–511.
Хонгорова, Е. Б. (2013) Он все равно поднялся в небо // Во глубине сибирских руд… Воспоминания и статьи (1943–1957). Элиста : ЗАОр НПП «Джангар». С. 511–515.
Чурюмова, В. С. (2013) Лучше поздно, чем никогда // Во глубине сибирских руд… Воспоминания и статьи (1943–1957). Элиста : ЗАОр НПП «Джангар». С. 583–587.
Источники:
- Полевые материалы автора (ПМА): Бавуева Мария Санджиевна, 1947 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в марте 2013 г.
- Полевые материалы автора: Гаврилова Нина Давыдовна, 1930 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в августе 2013 г.
- Полевые материалы автора: Гынгеева Роза Эльдяевна, 1937 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в октябре 2013 г.
- Полевые материалы автора: Есенова Валентина Бабаевна, 1950 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в октябре 2013 г.
- Полевые материалы автора: Есенова (ур. Манцаева) Сяхля Мукабеновна, 1927 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в феврале 2013 г.
- Полевые материалы автора: Манцева Зоя Владимировна, 1938 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в феврале 2013 г.
- Полевые материалы автора: Нохаева Булгун Мактеевна, 1930 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в сентябре 2013 г.
- Полевые материалы автора: Онгульдушева (ур. Басангова) Елена Егоровна, 1936 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в феврале 2013 г.
- Полевые материалы автора: Питкиев Бака Немаевич, 1934 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в марте 2013 г.
- Полевые материалы автора: Питкиева (ур. Айтаева) Галина Багаевна, 1940 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в марте 2013 г.
- Полевые материалы автора: Хулхачиева Галина Манджиевна, 1934 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в сентябре 2013 г.
- Полевые материалы автора: Шевенова Светлана Ивановна, 1952 г. р., записано в г. Элиста Республики Калмыкия в феврале 2013 г.
Дата поступления: 25.03.2014 г.
Скачать файл статьи
ОБСУЖДЕНИЕ